Паквай задумчиво кивнул головой. Испуг Хуамото был для него достаточным ответом. Он невольно улыбнулся. Однажды, много лет тому назад, он так же слышал звук оттачиваемого ножа, да еще с прибавлением молитвы, но этот нож так и не исполнил никогда своего назначения. Бедный старый Бенито, как мог он думать, что в состоянии убить кого-нибудь…
Плоское лицо Хуамото стало почти оливково-зеленым. Он услышал свистящий звук точильного камня. Он прочел мысли Паквая на его умном лице и понял, что какое-то злое намерение скрывалось за монотонным, словно змеиным свистом.
Он осушил свою кружку…
Затем вдруг поднялся и стал смотреть на гавань.
— Что такое? — спросил Паквай.
— Сигнал дан, — ответил маленький индеец. — Пароход приближается.
Прежде чем он договорил эти слова, по широкой реке пронесся ревущий звук гудка.
Далекая сирена словно разбудила город от его «dolce far niente». Возгласы и громкие голоса послышались на улицах. Флаги взвились, и быстрые шаги зазвучали повсюду. Единственный в городе автомобиль «Форд» с торжественной торопливостью завернул за угол.
Точильный камень Бенито внезапно смолк.
23. ИНТЕРМЕЦЦО
Когда старый Бенито увидел Йунаса Фьельда на сходнях парохода, он сделался еще желтее, чем обыкновенно. А когда заметил бледное прелестное лицо донны Инесы, то с видом знатока прищелкнул языком.
Мало было в Икитосе людей, которые бы не знали профессора Сен-Клэра и его внучки. Больница, возвышающаяся в предместье над жалкими хижинами, была обязана своим возникновением именно профессору.
Постепенно перед Бенито выяснилось все положение. Белокурый гигант каким-то образом помешал планам Черного Антонио, имевшим отношение к прекрасной сеньорите из Лимы. Поэтому чужестранец должен был умереть.
Маленький трактирщик ощутил неприятную дрожь в спине: взгляд иностранного доктора, — без сомнения совершенно случайно, — устремился на него, подобно стальному клинку. Бенито почувствовал его, словно укол, нанесенный его решимости. Положим, большой и сильный человек так же смертен, как и маленький и слабый. Но было что-то незаурядное в этом светло-волосом исполине с ясным и проницательным взором. Он не был похож ни на одного из тех, с которыми Бенито приходилось сталкиваться в течение его долгой жизни. Надо быть смельчаком, чтобы отважиться пойти против этой горы мускулов с глазами кондора.
Старый убийца почувствовал внезапно какую-то слабость в руках. Нет, на этот раз пускай Антонио Веласко и не рассчитывает на него…
Но что это? Светлый индеец племени тоба, который в течение многих недель был постоянным гостем Бенито, обнимал большого человека и даже, кажется, плакал от радости. На душе у Бенито становилось все хуже и хуже. Нынче, в течение дня, он уже несколько раз поймал взгляд индейца-тоба, устремленный на него. Словно индеец подозревал что-то о содержании проклятой телеграммы.
Бенито невольно попятился назад и пробрался задним переулком домой, где он, сидя за стаканом национальной водки, попытался обдумать свое тяжелое положение. Вливши в себя около полулитра aquardiente, он несколько ободрился. Он закрыл свою лавку, и улегся на скамейке со сладкими мечтами о похождениях и деяниях своей молодости.
В тот же вечер в уютной комнате небольшой гостиницы Йунас Фьельд и Паквай сидели, склонясь над картами и бумагами.
— Удивительная история, сеньор, — сказал наконец Паквай. — Я помню слышанные мною еще в раннем детстве рассказы о бессмертных карликах. Но я не питал к ним доверия… Индейцы Пилькомайо пугают своих детей карликами. Но я никогда не встречал человека, который бы видел их. Старые мудрые люди моего племени связывают мысль об этих карликах с величайшею загадкою природы.
Йунас Фьельд кивнул головой и сказал: