Бессмертные карлики

Но она уже не могла так же легко, как прежде, вооружаться терпением. В глубине души она питала надежду, что эта страсть к приключениям постепенно исчезнет. Эта страсть походила у него на болезнь. Но когда Катарина бросила взгляд на громадную сильную фигуру, которая в течение нескольких часов вернула весь свой электрический заряд, она поняла, что ощущение жизни было условием жизни для этого, к одиночеству и свободе рожденного человека.

Он был одной породы с великими авантюристами всех времен. Тоска по неведомым странам и жажда действия норманнских викингов были выжжены на его лбу.

Итак, теперь ей предстояло остаться одной с ее мальчиком и долго, долго сидеть и с томлением и страхом ждать мужа. Потому что там, где странствовал Йунас Фьельд, всегда было опасно.

— Когда ты едешь? — спросила она со вздохом.

Он с удивлением посмотрел на жену. Затем подошел и поцеловал ее в лоб.

— Во всем мире не найдется для меня женщины, подобной тебе, — сказал он с нежностью. — Ты поняла меня с первого мига, когда мы встретили друг друга. Но я не был для тебя настоящим мужем.

— Ты был моим приключением, — шепнула она и прильнула к его широкой груди. — И куда бы ты ни поехал, в какое бы место земли, ты всегда будешь жить в моем сердце.

Она выскользнула из его объятий, и выбежала вон из комнаты, чтобы подавить свое волнение и не расплакаться при нем.

Йунас Фьельд грустно посмотрел ей вслед. Он вспомнил о тех долгих месяцах, когда его терпеливая молодая жена сидела в этом жилище одна со своим мальчиком и ждала, в то время как он странствовал в неизвестности между жизнью и смертью.

— Кондор не может умереть, — сказал ему однажды Паквай, когда его жизнь висела на тонком волоске.

5. НА ПУТИ К ПРИКЛЮЧЕНИЮ

Моторное судно «Джордж Вашингтон» быстро рассекало волны Карибского моря.

То было гордое зрелище.

Элегантный, огромный «Джордж Вашингтон» мог по справедливости быть назван украшением морей. Светло-серая окраска судна сверкала на темной синеве неба и моря. Не было дыма, поднимавшегося из трубы, не было следов черной угольной копоти на чистой палубе. Мотор «Дизель» работал играя, чисто и легко, словно исполинская швейная машина, без пыхтения и стона, потрясавших старые пароходы. То был вестник нового времени, бороздивший синее море, по которому некогда медленно подвигались старинные конкистадоры, с высоко поднятой головой и жадно трепещущими ноздрями, навстречу новизне и приключению.

На капитанском мостике «Джорджа Вашингтона» стояли два человека и пристально всматривались в чуть видную линию берега, выступавшую на южном горизонте. Оба были высокие и сильные жители Севера, незаурядной наружности и темперамента. Оба, по-видимому, наслаждались без лишних слов обществом друг друга. То были люди вольного воздуха, больше всего любившие широкие горизонты и вечно беспокойные волны океана.

Капитан Хольмсон сделал движение головой:

— Там находится маяк, — сказал он. — Течение отнесло нас немного в сторону.

Йунас Фьельд кивнул головой. Он медленно вдыхал соленый воздух. Он ощутил запах земли, удивительный запах сухих трав, который под тропиками доносится издали, когда приближаешься к берегу. Каждый моряк безошибочно узнает его. Он является верным признаком того, что морские волны неподалеку ударяются о лесистый берег.

— Вы хорошо знаете эту местность? — спросил капитан.

— Да, — ответил Фьельд. — Несколько лет тому назад по этим волнам шло бразильское военное судно, направлявшееся к Панамскому каналу, на торжество его открытия. На борту этого судна находился умирающий человек, который вследствие необычайного случая был подобран на песчаном берегу Гвианы. Это был я. Я возвращался с берегов Амазонки. Туземцы преследовали и подстерегали меня, чтобы сожрать. Я ускользнул от их зубов, и мне удалось дотащиться до моря. То было суровое испытание. Впоследствии я провалялся довольно долго в госпитале в Колоне. Но я все же, как видите, справился с лихорадкой.