Фон Мюллер медленно шел по улице. Было около пяти часов, князь с Курочкиным, вероятно, ожидали его, а что он мог сказать им о своем отъезде?
Дело срывалось, и только потому, что фон Вернер, а вернее, начальник особого разведбюро американской службы Гопкинс опять заинтересовался им.
Когда он вошел к Щербатову, Курочкин уже находился там.
— Честь имею! — поднимаясь с места, сказал он.
Они поздоровались.
— Господа, — сказал фон Мюллер, — передача документа сегодня не состоится.
— Почему? — встревоженно спросил Курочкин.
— Деньги не захватили? — с вежливым ехидством сказал бывший князь.
— Не то, не то! — досадливо остановил его фон Мюллер. — Деньги в кармане. Непредвиденное обстоятельство, которое я надеюсь ликвидировать в ближайшие дни.
— Нельзя узнать какое? — поинтересовался Щербатов.
— Пока умолчу. Когда все улажу, тогда… А теперь, чтобы у вас не было сомнения в моем искреннем благожелательстве, в данном деле, я выдам вам еще некоторый аванс. Пишите расписки.
— На какую сумму? — охотно сказал бывший князь.
— Вам еще на полтораста марок, а господину Курочкину — на пятьдесят.
Получив расписки, фон Мюллер выдал обоим эмигрантам деньги и, сказав «до послезавтра», удалился.
Теперь, когда это непредвиденное препятствие неожиданно встало на его пути, ему вдесятеро острей и сильнее захотелось поехать в Россию.
Капитан Вернер молча поднял глаза на вошедшего Мюллера. Гость молчал, молчал и герр гауптман, ведавший «отделением разведки областей Востока Европы».
— Я к вам, господин гауптман. Вы хотели меня видеть? — наконец осторожно сказал фон Мюллер.
— Я не вызывал вас и прямо скажу, что после вашего последнего отказа посетить Советский Союз перестал интересоваться вами.
— Однако господин Циммерман сказал мне, что вы и господин майор Гопкинс хотели видеть меня.
Капитан поднял брови, пожал плечами и холодно сказал: