— Летяги! Деда-то забыли!..
— Какого еще деда? — настороженно осведомился кто-то — кажется, механик-штурман.
— Да деда же, чучельника обещанного!
— Дедов не возим.
Варвара с удовлетворением почувствовала, что наконец-то и этот нахальный шоферюга сел в галошу.
— Да меня же Келликер заверил, что его этот дед на Белой Пустоши из анабиоза вытаскивал! Ну, фамилия еще такая рыбная… А, Навага!
— Норега, — поправил пилот-механик. — Это вот она, Варвара.
Наступила скорбная пауза.
— Так, — констатировал шофер с теми неподражаемыми модуляциями в голосе. — Ну, летяги, спасибо. Пошли спать.
Перед ними возник из темноты гостиничный домик, обшитый синтериклоновыми плитами; в них упирались жерди деревенского забора. В одноместной келейке, отведенной Варваре, центральное места занимал холодильник, сквозь прозрачные стенки которого просматривалась тарелка громадных пузырчатых ягод свекольного цвета; далее в задней зеркальной стенке отразилось смуглое насупленное личико со скифскими скулами и решительно очерченным ртом. Над верхней губой едва обозначался темный нежный пушок, как это бывает у очень смуглых девушек, придавая им редкостное своеобразие.
Покосившись на собственное отражение, девушка извлекла ледяную тарелку, подняла громадную ягоду за короткий хвостик и…
Кажется, раздался небольшой взрыв. Сок побежал ручейком по рукаву, а в дверь некстати стукнули.
— Не присоединитесь ли вы к нашему ужину? — Это был штурман.
— Спасибо, я уже, — сказала она, переводя взгляд на стену и обнаруживая там созвездие пламенеющих клякс.
— Жаль, — искренне огорчился штурман, глядя на ее измазанную физиономию. — Кстати, здешние ягоды не едят, а пьют. Соковыжималка на полочке. И запритесь на ночь поосновательнее.
Он бесшумно притворил за собой дверь.
Варвара вспомнила массивные синтериклоновые плиты и амбарные засовы на входной двери и несколько удивилась. Подошла к окну — так и есть, тяжеленные ставни. В комнате было прохладно и отнюдь не душно, но у нее уже автоматически заработал комплекс противоречия, и ставни распахнулись. Малиновый запах почти осязаемым потоком ринулся вон из комнаты. «Не слетелись бы птички-бабочки», — подумала Варвара, усаживаясь на подоконник.
Крупные звезды нависали над самым домом, складываясь в незнакомые созвездия; к горизонту плотность их заметно увеличивалась — видно, так уж проходил здешний Млечный Путь. И кромка бархатных гор была иной, чем на Земле, — то ли пики острее, то ли злее и причудливее срезы обрывов…
Внезапно где-то под окном, внизу и правее, захрустело, заскребло. Было в этих звуках такое отчаянье, что Варвара, перекинув ноги через подоконник, бесстрашно спрыгнула в темноту. Впрочем, если бы там ее подстерегала опасность, она бы почувствовала.
Толстые березовые жерди упирались торцами в стену домика, а сразу же за этим импровизированным и таким земным забором уходил вниз, в непроглядную темень, неопределенной глубины обрыв. Девушка нагнулась — внизу снова по-лошадиному зафыркали. Что-то белое, тонкое, раскидистое, словно ветви цветущей яблони, шевелилось там, стараясь подняться. Варвара присела на корточки — снизу пахнуло теплым хлебным духом, а купа белоснежных рогов всплыла вверх, поднявшись до первой жердины забора. Олень стоял на задних ногах, и лиловый фосфорический блик широко раскрытого глаза мерцал в темноте жалобно и влажно. Варвара просунула руку сквозь жерди и положила ее на подрагивающую гриву.
ebooksa