Я попал в снежную яму с гладкими стенами. Выбраться из нее невозможно. Ударив руками и ногами изо всех сил по белому насту, услышал далекий голос:
— Вот и хорошо, что вы очнулись.
Голос был вполне реальный, он звучал из яви, но снежная яма вокруг меня не исчезала. Вот над ее краем появилась темная фигура. Белый туман понемногу рассеивался. И уже можно различить, что это не снежная яма, а больничная палата. Надо мной склонилась сестра, приподняла подушку вместе с моей головой, поднесла к губам чашку:
— Выпейте, пожалуйста.
Напиток был горьковатый, обжигающий губы и язык, но подействовал благотворно. Туман, застилавший глаза, окончательно рассеялся. А вот язык и губы слушались плохо, голос звучал, как чужой:
— Долго я здесь? Что со мной?
— Второй день. Был нервный шок, перенапряжение. Наверное, оно накапливалось уже давно. А разрядились вы, как лейденская банка, сразу.
Я вспомнил события последнего дня. Тотчас послышалось предупреждение:
— Не подымайтесь так резко.
— Что случилось в институте? Девушка, лаборантка, Она жива?
— Жива. Успокойтесь.
— Где она?
— Здесь, в больнице. Ниже этажом. Скоро поправитесь и навестите ее.
Значит, Таня не может поправиться раньше меня. Такой вариант сестра исключает.
Я сел на кровати. Перед глазами заплясали искрящиеся снежинки. Встать на ноги я не мог.
Ласковые руки, высунувшиеся из белой метели, уложили меня.
— Спокойнее, голубчик, нельзя же так сразу. Отдохните.
Я задремал, повторяя, как заклинание: «Жива, жива… Таня, жива…»
…Когда проснулся вторично, почувствовал себя значительно лучше. Сестра снова принесла напиток с каким-то сильным стимулятором, чай с сухариками, кашу.
Я поел. Силы возвращались ко мне. Сумел встать на нетвердые ноги, накинул халат. Палату покачивало, как корабль в легкий шторм.