— Да, может, и не скоро. Вон как тепло, — ответила она.
— Все по хозяйству хлопочешь?
— Отец занят, а Нестор разве позаботится о себе сам?
— Да-да, непросто. Замуж выйдешь, еще хлопот прибавится. Василину будто в прорубь окунули после таких слов. Ответить она ничего не могла. Боялась разрыдаться.
Он истолковал это по-своему.
— А ты замуж-то когда собираешься? Вроде и жених у тебя был? Кстати, где он сейчас? Вроде как уехал сопровождать в полк молодого пана, так про него и не слышно.
— Какой полк? Куда уезжал? О чем это вы, Паисий Петрович?
— Да как о чем? Чеслав ведь перед отъездом всем сказал, что как вернется, в жены тебя возьмет!
— Не знаю, рано мне еще, — резко ответила она. — С чегой-то вы вдруг заговорили об этом?
— Говорят, видели его. Злой ходит. Кому-то голову свернуть собирался и все про женитьбу говорил.
Паисий лгал. Лгал неумело. Но остановиться уже не мог.
— Кому? — Василина насторожилась.
— Не знаю. Не я же его видел. Разве он сам тебе не говорил?
— Мне? Не видела я его и век видеть не хочу.
Паисий посмотрел на девушку. Какое презрение в ее голосе! Его стали одолевать сомнения. Может, и ни при чем тут она?
— Красивая ты. Нарисовать бы тебя… — Паисий помолчал и тихо, почти про себя, добавил: — Только вот художника нашего нет…
Из глаз Василины выкатилось по слезинке.
— Прости… Я не хотел. — Он легко дотронулся до ее руки. — Ладно, дядько Паисий, чего там… — Василина отвернулась, вытирая глаза концом платка. — Только бы живой…
— Бог даст — будет… — перекрестился Паисий, — хороший он юноша, добрый… М-да… Сильно мы с ним сдружились.
— Вы? — улыбнулась сквозь слезы девушка. Очень уж не вязался непоседливый Алеша с пожилым учителем.