Володя и в самом деле по утрам имел обыкновение выглядеть несколько заспанным и помятым.
— Чем ты недоволен? — спросил его я.
— Та, сожрали всего, — горько пожаловался Володя.
— Кто?
— Ну, эти… шистозоматозы. Всю ночь преобладал.
— В цинковом гробу отоспишься, — успокоил я Володю. — А тебя будто бы не ели?
— Я несъедобный.
— И чего тогда кряхтишь? — поинтересовался Володя. — Целый час уже тебя слушаю.
Странно, я уверен был, что работа моей мысли совершенно беззвучна.
— Это, видишь ли, — сказал я, — размышление номер один, о тяготах жизни. В соседнем монастыре сейчас думают, ну и я к ним подключился.
Натужная шутка моя имела под собою основу: согласно буддийскому уставу монахи, когда просыпаются по звуку деревянного колокола, благодарят Будду за возможность еще на шаг приблизиться к окончательной нирване, а затем обязаны погрузиться в названное мной размышление, завершающееся молитвой о спасении всех живых тварей. Володя об этом, по-видимому, не знал, и потому моя шутка ему не понравилась.
— Врешь ты все, — буркнул он и демонстративно закрыл глаза.
— Нет, Александр Петрович прав, — бодрым голосом, как будто и не спал вовсе, проговорил Тан Тун — Сейчас монахи думают, а потом пойдут раздавать у ворот цветы. Доброе утро.
— Слушайте, какая прелесть! — воскликнула Инка и села — В Рангуне я этого не видала.
Тан Тун уже тоже сидел и натягивал через голову юбку Как и Ла Тун, он тоже был в московской майке, но только майка эта просторно болталась на его щупленьком теле.
— Здесь провинция, — пояснил Тан Тун, — здесь уважают обряды. Пойдемте смотреть?
— Пошли! — загорелась Инка. — Мальчики, одевайтесь! А фотографировать можно?
— Если Хаген разрешит, — ядовито сказал Володя.
Услышав свое имя, Хаген шевельнулся и, не открывая глаз, с довольно правильной дикцией произнес по-русски:
— Хаген нет разрешат. Только если Хаген спать.
ebooksa