— Вы, наверное, уже были у руководителей этого учреждения, гражданин начальник, — говорит он — В таком случае вам известно, что Минасян — образцовый осужденный, нормы выполняет на сто двадцать процентов, стенгазета два раза о нем писала А сидеть Минасяну осталось полгода. Значит, через полгода Минасян — свободный человек, понимаете, и ни в каких благоприятных переменах он не нуждается. А вопросы ваши задавайте: приятно поговорить со свежим человеком… оттуда.
Внешне этот человек безразличен к моему появлению. Тем не менее его живо интересует, что я знаю и зачем пожаловал.
— Складно говорите, — замечаю я. — Хорошо поставленный голос, красивый тембр. Мне сказали, что вы активный участник художественной самодеятельности.
— Участвую, — степенно подтверждает Минасян. — Чтец-декламатор. Шота Руставели знаете? Мой коронный номер! Я за него первую премию на нашем смотре получил.
С трудом удерживаюсь от улыбки. Сам на то не рассчитывая, я задел душевную струну моего собеседника, и он не намерен ограничиваться простой констатацией фактов. Он намерен предоставить доказательства.
проникновенно цитирует обладатель первой премии. Кажется, он весь во власти этих слов.
— Разумно, — коротко одобряю я.
На более затяжной комплимент нет времени. Пора начинать нашу работу. Я достаю из портфеля и протягиваю Минасяну фотографию Зазроева.
— Вы знаете этого человека?
Минасян смотрит. Лицо его не выражает ничего.
— Не знаю, — бурчит он.
— Точнее сказать, не узнаете. Это адвокат Зазроев. Он защищал вас на суде.
После моего сообщения человек, сидящий напротив, считает необходимым снова взглянуть на фото.
— Изменился, — говорит он. — Пять лет прошло.
— Очень изменился, — соглашаюсь я. — Настолько изменился, что забросил адвокатскую практику и стал практиковать в области валютных операций.
Холостой выстрел.
— А мне какое до этого дело? — равнодушно роняет Минасян.
— Может быть, вы объясните, почему столь разительные перемены в судьбе преуспевающего адвоката произошли именно после вашей с ним встречи?
— Какие встречи, слушайте! — Все это лишь на полтона выше, чем предшествующая реплика. — Я виделся с ним раза три до суда и еще раз в день суда. Все, что знал он, знали и вы. Я совершил преступление и наказан по всей строгости наших законов. Неужели вы думаете, что мой пример мог заставить блестящего адвоката бросить все — карьеру, спокойную, обеспеченную жизнь — и заняться этим сомнительным и грязным делом?
Насчет сомнений это он, пожалуй, чересчур, ибо есть люди, для которых грязь — самая привычная среда, а в остальном — почти по Руставели. Фронтальная атака не удалась. Ну что ж, попробуем фланговый маневр.
ebooksa