— Пусти, Паранька.
— Я вас не знаю и не пущу.
— Это ж я, Смок! Неужели не узнаешь? Сколько раз приходил к тебе на встречу от Хмары.
Страшное прошлое опять заглянуло в дом учительницы. Невольно цепенея под его угрожающей властью, зная, с кем она имеет дело, Мирослава пропустила Смока в светлицу. На детской кроватке спал, разметавшись и тяжело дыша, чернявый малыш. Около, на столике, — шприцы, пенициллин.
— Твой? — кивнул на кроватку бандит.
— Да. Больной. Воспаление легких.
— Но, кажется, у тебя не было детей.
— Столько ж времени прошло!
— Что в окрестности?
— Ты лучше меня знаешь.
— А что я знаю? — криво улыбнувшись, сказал гость. — Вот брожу лесом, иной раз месяцами людей не вижу.
— А кто же тебя кормит?
— Сам кормлюсь. Где поросенка с луга украду, где барашка. Поганые наши дела, Паранька. Все покатилось. Один за другим погибли лучшие наши атаманы. А какой страх наводили они на эти околицы! Разве не помнишь?
— Хотела бы забыть, — сказала учительница, — сколько крови людской пролили напрасно.
— Что ты мелешь, Паранька? — прикрикнул на нее Смок. — Кто тебя так разагитировал?
— Собственный разум и то, что глаза видели! — сказала Мирослава. — А тебе бы я все-таки посоветовала пойти с повинной. Свое отсидишь да жить останешься.
— С повинной? Вот чудачка! — засмеялся Смок. — Ты что, одурела? Да попадись я в руки людям — они меня ногами затопчут за мои грехи. Другое я придумал, а ты мне помоги.
— Чем могу я помочь?
— Ты же в Дрогобыче училась. Имеешь там много знакомых. Напишешь к ним письма, они помогут мне снова легализоваться. Дождусь войны, а тогда — снова за автомат…
— Не сделаю я этого, Смоче. Совесть мне не позволяет.