— Наверное, чтобы восстановить справедливость, ты и грабил квартиры светил науки?
Парни заржали. Гусь обиженно поморгал.
— Кто старое помянет, тому глаз вон. Я завязал накрепко. А вообще я что? Я простой колхозник!
— Какой ты, к черту, колхозник, — махнул рукой Захарченко и налил себе еще чаю.
— Колхозник, из Саратовской области. В деревне и восемь классов кончал. У меня и сейчас там вся семья работает. А я в город подался, на завод.
— Понятно. С грехом пополам кончил восемь классов — по два, по три года сидел в одном классе. Учиться дальше не захотел, ведь ученье — это тяжелый, изнурительный труд. В колхозе работать тоже нелегко. Пришел в город на завод. А лодыри и там не нужны. Куда ни подайся, везде трудиться надо. А тебе хочется иметь все блага жизни. Вот и пошел воровать, грабить, убивать…
— Я по мокрым делам не ходил, — буркнул Гусь.
— В колонии тоже заставляют работать. За пайку. До чего обидно! Лучше уж «завязать» и работать на воле, где-нибудь на Севере, где платят «длинный рубль»… Вот ты, Шашлов, завидуешь «высокообразованным», а ведь для них эти блага—только возможность целиком отдаться любимому труду. Все, что им действительно необходимо, это возможность делать свое дело. А это уж государство, ценя их время и здоровье, заботится о них. Я не академик и никогда им не буду, но мне бы и в голову не пришло завидовать, что у кого-то, например, дача или там машина. Вот ерунда! Ничто так не растлевает человека, его душу, как зависть, лень, нежелание трудиться в полную меру.
— Так… Значит, я — растленный тип? — обиделся вконец Гусь. — Обрисовал меня товарищ начальник в полную меру. Чего скалите зубы? — накинулся он на парней. Те мгновенно спрятали улыбки.
— Куда же вы теперь направляетесь? — спросил Захарченко, обращаясь к Гусю и остальным.
— В Черкасский, — хором, как на уроке, ответили они.
— А на рудниках уже надоело? Там можно хорошо заработать…
— Здоровье дороже, — сказал Гусь.
— Дело ваше… Когда вышли с рудника?
— Утром. До развилка нас подкинула попутная машина, а потом пешком…
Захарченко повернулся к Марку. И сразу лицо его посветлело.
— Ну, как там в обсерватории, обживаешься понемногу?
Марк с любовью взглянул на Захарченко.
— Там хорошо, Михаил Михайлович. Такие славные люди! Друга себе нашел.
Марк кивнул на меня. Мне стало немного легче: Марк считает меня своим другом.
ebooksa