Она легко поднялась.
— Ну, сынуля… — сказала Ираида Васильевна и, опустив руки, вся как-то наклонилась и подалась вперед.
Митька простодушно повис у нее на шее, чмокнул где-то возле уха. Потом смутился и боком-боком пошел к Симоне.
— Ну, человеческий детеныш, следи тут без нас за Землей, чтоб порядок был. А до венериан мы с тобой еще доберемся… Кстати, какое банальное название «венериане». Придумали бы что-нибудь пофантастичнее.
— Венеряки, — сказал Митька и фыркнул.
— Было, — отпарировала Симона, — «неедяки», но все равно — было. И «венеты» — было. «Венерианцы» вообще не идет.
— Веньяки, — предложил Митька. — Венусяки. Веники.
— О! — сказала Симона. — Проблеск имеется, — и тихонечко скосила глаза на Ираиду Васильевну. Та стояла, полузакрыв глаза, и лицо ее приняло такое скорбное выражение, что Симона чуть было не фыркнула совсем по-Митькиному.
— И-нер-ти-ды, — по слогам произнес Митька, тоже поглядевший на мать и сразу же ставший серьезным. — Это потому, что они инертными газами дышат.
— Кто тебе сказал эту глупость? — устало проговорила Ираида Васильевна. — Венериане, как и мы, дышат кислородом. Инертные газы не могут участвовать в процессе обмена веществ.
— Неинтересно, — со вздохом проговорил Митька.
Симоне стало как-то обидно за него и за венериан вместе. Она протянула мальчику широкую, все еще в белых и розовых полосочках, ладонь.
— Не горюй, тем более что с этими инертными газами и в самом деле что-то нечисто. Американцы сейчас над ними бьются. Не исключено, что и откроют что-нибудь интересное. Ну, салюд.
Митька благодарно взглянул на нее и тоже протянул смуглую, всю в цапинах, руку. Сунул жесткую ладошку лодочкой — и тут же потянул обратно.
— Счастливого пути, теть Симона. И спокойной работы…
Симона фыркнула, тряхнула головой и легонько щелкнула мальчика по носу:
— Заврался, братец. Спокойной… Приключени-ев! Прроисшестви-ев! Стрррашных притом. Космические пираты, абордаж, таран, гравитационные торпеды к бою!
— Все сразу? — невинно спросил Митька.
— Только так. — Симона оглянулась на Ираиду Васильевну, шедшую к мобилю, и неожиданно вдруг сказала: — И почаще вызывай маму… Длинный фон у нас освобождается после девяти.
Мальчик отступил на несколько шагов, стащил с головы синюю испанскую шапочку, и стал ею махать. Мобиль задрал вверх свой острый прозрачный нос и полез в небо.