Если на это еще наложить перелет, а затем резкую смену привычной обстановки и постоянное внутреннее напряжение от непонимания русского языка и некоторых поступков окружающих, то нагрузка на его организм была просто колоссальной.
Улегшись под одеяло, он хотел было сразу же забыться, но чувство долга и ответственности за полученное задание заставило его подняться к письменному столу.
Вырвав листок из блокнота с логотипом отеля, он разлиновал его на две части и, углубившись в сегодняшние воспоминания, стал анализировать «что он смог уже сделать, а что сделать у него пока не получилось».
Первое, что вспомнил и записал Татцуо, это были его ощущения, что Умелов действительно был искренне рад его приезду. Эту запись он сделал в левой колонке листа, там, куда следовало записать «плюсы» задания. Вторую запись он сделал справа, где должны были фиксироваться «минусы». В ней он отразил констатацию того, что Умелов сегодня не стал рассказывать о своих дальнейших планах, сославшись на то, что Татцуо должен, как гость, сначала хорошенько отдохнуть с дороги. Правда, отдых, предложенный русским журналистом, был своеобразным. Он заключался в бесконечных перемещениях по многолюдным улицам Москвы от одной столичной достопримечательности к другой. Под конец дня в честь гостя был организован ужин в одном из московских ресторанов, на котором опять же ничего конкретного выяснить не удалось.
Зато на завтра Умелов обещал Татцуо познакомить его с журналистским коллективом издания «Особо секретно».
«Возможно, на своем рабочем месте Умелов будет более откровенным» — с надеждой подумал Нагаи. — «Жаль только, что русский журналист не очень хорошо владеет разговорным английским языком, а я совершенно не знаю русский. Придется всегда пользоваться услугами Мэри».
Татцуо хотел было вернуться обратно в постель, как вдруг вспомнил о странной встрече со своим соотечественником. Они столкнулись в холле отеля час назад, когда Нагаи возвращался с дружеского ужина, устроенного Умеловым.
Когда Татцуо прошел через холл к зоне лифтов, он заметил, что там стоял худощавый господин, явно японского происхождения. Татцуо обрадовался такой неожиданной встрече, но все-таки решил убедиться, что это действительно был соотечественник. Он поклонился незнакомцу, тот рефлекторно тоже дернулся телом вперед. Татцуо вежливо спросил по-японски:
— Простите. Вы из Японии?
Незнакомец сделал вид, что не понял вопроса, хотя Татцуо, как опытный журналист увидел, что с его стороны это была всего лишь плохая игра.
Незнакомец что-то ответил ему на русском языке, и пошел прочь из зоны лифтов в сторону ресторана. При этом от Татцуо не ускользнуло, что этот странный господин опять интуитивно подался вперед, как, будто хотел поклониться, но передумал или вспомнил, что ему этого делать нельзя.
«Странный господин», — подумал тогда Татцуо и вошёл в распахнутые двери лифта.
Сейчас, сидя за письменным столом, он вдруг вспомнил эту сцену у лифта. Журналистское чутьё подсказывало ему, что незнакомец специально сделал вид, что он не японец. Спрашивается: «зачем?». Если бы Татцуо в данный момент выполнял задание своей редакции, он бы возможно не обратил внимания на это факт. Но сейчас, когда он приехал в Россию по заданию японской разведки, он решил не упускать любые мелочи, творящиеся вокруг него.
«Может, этот господин, явно японского происхождения, не случайно оказался в одном отеле со мной?» — подумал Татцуо.
Он записал несколько слов об этой странной встрече в правой колонке разлинованного листа, чтобы не забыть указать этот факт при последующем составлении отчета в Информационно-исследовательское бюро на имя господина Сиро Фудзиты.
Закончив писать, он аккуратно сложил листок пополам и, убрав его в свой портфель, лег обратно в кровать.
Нужно было хорошенько выспаться. Завтрашний день сулил новые открытия.
В этом же отеле, этажом ниже, в своём номере находился тот самый незнакомец, с которым в холле отеля столкнулся Татцуо Нагаи. Он неподвижно сидел в позе лотоса пытаясь обрести внутренний покой и равновесие.
Он действительно был японцем. Так же как и Татцуо Нагаи, он прилетел в Москву не по своей воле. Он тоже выполнял ответственное поручение, но не государственных органов Страны восходящего солнца, а главы Хоккайдской ветви самого могущественного преступного клана Японии «Ямагути гуми». Его оябун¹, которого почтительно называли господином Таканиси, отправил его в далекую столицу России для того, чтобы попытаться найти предсмертное письмо японского вулканолога Кудо Осимы, которого ликвидировали члены сообщества по решению «совета». В этом письме покойный японец подробно сообщал о том, кто мог его убить и почему, и прямо указал на господина Таканиси. Это письмо попало в руки российского журналиста Олега Умелова, когда тот, неделю назад был в Японии. Теперь репутация и судьба такого уважаемого человека, как его оябун Такиниси-сан, была в руках этого русского писаки. Таканиси отправил Ацухито Осаку в Москву, чтобы наладить контакт с одним из российских оябунов, которые сами себя называют «ворами в законе». Все его звали Угол. Эту кличку столичный авторитет носил еще с первой своей отсидки в Приморье.
Несколько раз Угол был на Хоккайдо, где дважды встречался с господином Таканиси. Именно Угол дал рекомендации для «Ямагути гуми» в отношении нескольких преступных группировок, с которыми в последствие японский клан стал вести взаимовыгодный бизнес. Сейчас Угол перебрался в Москву. Неделю назад Ацухито передал Углу просьбу господина Таканиси, собрать как можно больше информации о русском журналисте Олеге Умелове. И параллельно попытаться выяснить, где может находиться оригинал письма Осимы на английском языке. Угол, как показалось Ацухито, с радостью принял просьбу господина Таканиси и попросил на это несколько дней.
ebooksa