— Веди себя хорошо, — сказал капитан, направляясь к трапу, ведущему в каюту, — и тогда можешь остаться с нами, если пожелаешь. А сейчас ступай-ка спать, потому как утром тебе снова придется попотеть на разгрузке.
Он спустился к себе, а мальчишка остался на палубе. Матросы сидели в кубрике и курили, и только кок еще занимался своими делами на камбузе.
Часом позже кок тоже спустился в кубрик и стал готовиться ко сну. Остальные двое уже храпели на своих койках, и он совсем было собрался улечься, когда заметил, что койка юнги над ним пуста. Он вышел на палубу, огляделся, затем вернулся вниз и, почесав в задумчивости нос, потряс Джема за руку.
— Где мальчик? — спросил он.
— Э? — произнес Джем, пробуждаясь. — Который мальчик?
— Да наш мальчик, — сказал кок. — Ральф. Я что-то нигде не вижу его. Уж не свалился ли он за борт, бедняжка?
Джем отказался обсуждать этот вопрос, и кок разбудил Доббса. Доббс благодушно обругал его и снова погрузился в сон. Тогда кок опять поднялся на палубу и принялся искать мальчишку в самых неподходящих местах. Он даже покопался в сложенном такелаже, но, не обнаружив там никаких следов пропавшего, волей-неволей пришел к заключению, что произошло несчастье.
— Бедный парнишка, — трагически пробормотал он, перегибаясь через борт и вглядываясь в спокойную воду.
Покачивая головой, он медленно побрел на корму. Там он тоже заглянул через борт и вдруг испуганно вскрикнул и протер глаза. Корабельной шлюпки за кормой не было.
— Что? — сказали оба матроса, когда он растолкал их и сообщил эту новость. — Ну, пропала шлюпка и пропала, нам-то что?
— Может, пойти и сообщить капитану? — спросил кок.
— Ну чего ты суетишься? — отозвался Джем, сладко мурлыкая под одеялом. — Это же его шлюпка, пусть сам за ней и присматривает. Спокойной ночи.
— А нам спа… на… — проговорил Доббс зевая. — Не забивай себе голову вещами, которые тебя не касаются, кок.
Приняв совет к сведению, кок быстро покончил с несложными приготовлениями ко сну, задул лампу и прыгнул в свою койку. В ту же секунду он ахнул, снова выбрался из койки и, нашарив спички, зажег лампу. Минутой позже он разбудил своих приятелей в третий раз, чем довел их до белого каления.
— Ну, как я тебе сейчас… — начал Джем разъяренно.
— А если не ты, то я уж наверняка! — подхватил Доббс, стараясь достать до кока стиснутыми кулаками.
— Это письмо — оно было приколото булавкой к моей подушке, — проговорил кок дрожащим голосом, поднося ближе к свету клочок бумаги. — Вот послушайте…
— Мы не желаем слушать никаких писем! — сказал Джем. — Заткнись, тебе говорят!
Но было в поведении кока нечто такое, что заставило матросов прекратить ругань. И когда они замолчали, кок стал читать с лихорадочной поспешностью:
— “Дорогой кок! Я смастерил адскую машину с часовым заводом и спрятал ее в трюме возле пороха, когда мы стояли в Фэрхейвене. Я думаю, она взорвется между десятью и одиннадцатью сегодня вечером, но я не уверен насчет точного времени. Не говори этим скотам, а прыгай через борт и плыви к берегу. Я беру шлюпку. Я взял бы тебя с собою, но ты сам рассказывал мне, что однажды проплыл семь миль, так что ты легко сможешь…”