— Очень трудно. Почти невозможно…
"Георгий Седов" находился на севере моря. Нам с Нетаевым еще предстояло добираться до него с попутным пароходом. Если «Седов» уйдет к острову Угаданному, мы на него не попадем.
Мы бродили по острову Дикому. Кое-где у подножия скал лежал снег. Между камнями зеленели мох и низкая полярная трава. Я нашел несколько крохотных, сильно пахнущих цветочков. Под ногами шныряли лемминги зверьки, похожие на крыс, только пестрые. Между их норками были протоптаны аккуратные дорожки.
Мы прошли в радиоцентр. Большой зал был наполнен стрекотом аппаратов. Радисты и радистки в наушниках сидели над ключами и пишущими машинками. Принимая на слух, они сразу печатали текст.
Нам показали радиста Грачева, поставившего рекорд на состязаниях полярных радистов. Он успевал принять на слух запись специального аппарата и напечатать на машинке невероятное количество слов в минуту, чуть ли не вдвое больше обычной машинистки.
Сейчас Грачев держал связь с островом Угаданным. Его крупное лицо с выдающимися скулами было нахмурено.
— Баранов прошел над островом. Идет, — бросил он через плечо подошедшему к нему начальнику смены, ненцу Вылке.
Вылка пошел к телефону… Глядя на него, я вспомнил рассказ Гали.
В Усть-Камне нам с Нетаевым поспать не удалось. Со времени вылета из Архангельска мы не ложились уже больше суток, но сейчас было не до сна. Каждая радиограмма Баранова тотчас передавалась по всему острову.
Через два часа после нашего прибытия все население острова Дикого собралось на берегу. Так бывает только во время авралов, когда приходят грузы.
Запрокинув головы, люди смотрели в небо.
Раздавались голоса:
— Только Матвей Баранов мог это сделать!
— Не поверю, пока сам не увижу.
— А видели, как он ударился, когда давеча садился на бухту?
— Вот потому и поверить не могу…
— Я сам принял радиограмму, — веско сказал Грачев.
— Летит! Летит!
— Сможет ли сесть? Не поломалось ли у него там что-нибудь?
— У Баранова-то?