— Ну как? — спросил он, подходя к группе Шабалина.
— Сначала было все хорошо, — ответил тот, вытирая носовым платком руки. — А потом все заволокло. Словно радиопомехи какие-то… Но откуда им здесь быть, под землей?
— Попрошу вас, Николай Иванович, немедленно распорядиться насчет чая, — взволнованно сказал Петренко, обращаясь к директору. — Иначе никаких разговоров и быть не может…
Петренко был крайне возбужден. Шабалин с удивлением наблюдал за своим коллегой. В маленькой уютной гостиной царил полумрак. Настольная лампа с зеленым абажуром оставляла в тени лицо ученого, шагавшего из угла в угол.
— Как у вас успехи, Петр Тимофеевич? — спросил Шабалин, когда директор вышел распорядиться насчет угощения.
— У меня успехи! — ответил Петренко, круто останавливаясь перед ленинградцем. — Вы шутите? Вот у вас удача — это да! Есть с чем поздравить.
Он вдруг крепко пожал руку Шабалина. Рука Петренко была сухая и горячая.
— Я вас совершенно не понимаю, — недоумевал Шабалин. — В последнее время вы говорите какими-то загадками.
— Загадка решена! — Петренко щелкнул пальцами. — Теперь я знаю, кто это бродил под землей!
В гостиную вошел директор. Вслед за ним внесли чай.
— Так вот, насчет этих скрипов и шорохов, о которых я вам уже говорил… — начал Петренко, усаживаясь за стол.
«Опять со своими таинственными звуками, — подумал директор. — Что они ему покоя не дают?»
— Много приходится слышать разных звуков с помощью подземной акустической аппаратуры, — продолжал Петренко. — А тут, представьте себе, как будто что-то немного знакомое. «Что это может быть?» — думаю. Этакий характерный шорох с потрескиванием.
Рассказ не столько интересовал директора, сколько беспокоил его. Глаза Петренко горели, как казалось директору, ненормальным, болезненным блеском. Его веселость тоже была какой-то подчеркнутой и неестественной.
— Пейте чай, Петр Тимофеевич, — проговорил Губанов. — Остынет…
— Ах, да, да! Чай… — заторопился Петренко. — А вы почему не пьете?
Затем, не говоря больше ни слова, он вытащил из бокового кармана несколько блестящих ярко-красных камней и принялся накладывать их в стакан.
«Все! — мелькнуло в голове у директора. — Рехнулся! Кладет карналит вместо сахара…»
— Петр Тимофеевич… — кинулся к нему директор.
Его остановил предупреждающий жест Петренко.