— Карцов продрог. Его бьет озноб. На лбу и на щеках — кровь. Он поранил лицо, когда, выхваченный из воды, был с силой брошен на палубу катера.
— Холодно? — рычит Джабб. — Погоди, скоро согреешься!.. Будь моя воля, поджарил бы тебя на медленном огоньке!
Карцов дрожит все сильнее. Кровь из большой ссадины на лбу заливает глаза, мешая смотреть.
Кто-то накидывает ему на плечи одеяло, вкладывает в руку стаканчик. Стуча зубами по стеклу, он делает глоток, еще глоток, и чувствует, как по желудку растекается теплота. Окоченевшие мышцы расслабляются. Дышать легче.
— Кто вы такой? — спрашивает человек у стола.
Это лейтенант флота — представительный, осанистый, с темными внимательными глазами. Вот он достал сигарету, провел по ней языком, будто заклеил самокрутку, сунул в рот.
— Кто вы такой? — повторяет свой вопрос лейтенант.
Карцов объясняет.
— Ну-ну! — Лейтенант морщится. — Поберегите свои басни для других…
Карцов глядит в холодные со смешинкой глаза лейтенанта, и в груди поднимается волна злости.
Лейтенант берется за телефон.
— Пленный молчит, — говорит он в трубку, вновь облизывая сигарету. — Точнее, несет околесицу. Хорошо, сэр, сейчас доставлю.
Он кладет трубку, обращается к матросу:
— Приведите в порядок этого человека!
Карцову спиртом обмывают ссадины. Затем матрос неумело делает ему перевязку — обматывает бинтами голову и лицо, оставляя щели только для глаз и рта.
Карцова приводят в салон, где капитан-лейтенант допрашивает человека в резиновом костюме.
— Ага, — восклицает он при виде вошедших, — вот и другой явился! Давайте его сюда.
Снова, уже во второй раз, Карцов сообщает, как оказался у мола, как был схвачен и поднят на борт катера.
Матрос Джабб бесцеремонно кладет руку ему на затылок.
— Сэр, — говорит он капитан-лейтенанту, — все, что вы сейчас слышали, чистая ложь. Ни слова правды, сэр. Они были рядышком, когда мы вытаскивали их из воды. Я находился в катере и все видел. Готов присягнуть, сэр!