Вновь секунды ожидания — и снова удар о твердое тело.
— Спокойно, — бормочет Карцов, поглаживая ладонями лоб, — сядем, подумаем. Главное — не торопиться. У меня сколько угодно времени, чтобы все хорошенько обдумать.
Невозможно собраться с мыслями. Перед глазами неотступно стоит море. О, сейчас он думает о нем совсем иначе! Он все бы отдал, только бы вновь оказаться в воде, пусть даже в мрачном скальном колодце, из которого он недавно выбрался с таким трудом. Что из того, что он обессилел и продрог? Выдержав, дождавшись отлива, он вновь бы увидел солнце!.. А сейчас? Сколько еще провозится он в темноте, прежде чем найдет дорогу назад? Да и найдет ли? Что, если отлив уже наступил, а он и не знает об этом? Ему, быть может, стоит лишь чуточку отойти в сторону, чтобы увидеть и воду, и пробивающийся сквозь нее свет, и саму расщелину. Но куда надо двигаться? Где путь к воде?
Он заставляет себя лечь на скалу, чтобы успокоиться. Однако проходят минуты, он снова на ногах, достает новый кусок сахару. Сахар будет брошен левее. Если и теперь неудача, он израсходует третий кубик, четвертый, весь запас сахара, весь шоколад, но вода должна быть найдена!
Бросок! Всплеска нет.
— Третий, — упрямо говорит Карцов.
Снова бросок. Результат тот же.
— Хватит, — бормочет он. — Хватит, надо подумать.
Ему все кажется: решение есть, оно очень простое, но он взволнован, и это мешает найти правильный путь. Нужна передышка. Успокоятся нервы, и выход отыщется. Во что бы то ни стало взять себя в руки! И он начинает считать.
Он медленно выговаривает цифры, вслушиваясь в собственный голос, странно звучащий в тиши подземелья.
Время идет… Карцов сидит на камне, подтянув к подбородку ноги. Рука чуть пришлепывает по скале, отбивая ритм счета. И кажется ему: кто-то вдали поддерживает счет гулкими ударами, в такт.
До цифры шестьсот, которой заканчивается первая десятиминутка отдыха, остается немного. Последняя цифра, последний шлепок рукой по скале. Тишина…
Хочется есть. До поры до времени он сдерживался, но сейчас уже не в силах себя обманывать. Мог же он выбросить не три кубика сахара, а четыре или пять! Вот он и съест эти куски.
Сахар, осторожно положен в рот. Как быстро он тает!.. Но что это? Карцов прислушивается. Где-то в отдалении звучат глухие ритмические удары.
Акустический эффект? Ничего подобного! Кто-то долбит скалу! Вот стук прекратился. Минутная пауза, и удары возобновляются в том же темпе.
Кто же стучит и где? Может, это на вершине скалы? Нет, непохоже. Звуки доносятся со стороны, будто со склона. Но бока утеса круты, почти недоступны. «Потому-то их и долбят», — отвечает себе Карцов.
Воображение рисует картину: человек с трудом вскарабкался на утес и, стремясь закрепиться на нем, долбит камень. Кто он? Вероятно, тот самый пловец с острогой. Но он направлялся к подводной лодке? Чепуха, нету лодки! Вывод о том, что она где-то здесь, был сделан механически, под влиянием «признаний» Абста. Конечно, Абст лгал — лодка давно ушла.
А как же подводный охотник? Откуда он взялся? Да с той самой лодки. Он был выпущен из нее, но в назначенный час не вернулся — сбился с курса, промедлил. Мало ли что! Вот лодка и ушла — на базе подняли тревогу, и она покинула опасный район.
Итак, один из диверсантов остался. Убедившись, что лодки нет, он доплыл до скалы, отыскал на склоне щель и расширяет ее, готовит себе убежище. У него есть острога, он бьет рыбу, ему не угрожает голодная смерть. Он будет терпеливо ждать лодку, которая, вероятно, вернется…
Нить рассуждений Карцова прерывается. Ему стало холоднее, причем стынет лишь правый бок. А вот и ощущение слабого ветерка. Значит, воздух в гроте движется?
ebooksa