Замок

…Старый слуга проводил своего молодого господина в его прежнюю спальню и поставил свечу на столик у кровати. Ничего не изменилось в обстановке комнаты, даже книги на полке стояли в том же порядке и несколько хорошо очищенных перьев лежало на чернильном приборе на бюро. «Завтра, — подумал молодой граф, — завтра будут книги, разговоры, расспросы и рассказы… и обязательно поговорю с отцом относительно этой тетушки. Неужели они не понимают?..»

Он сел на край высокой кровати, и слуга помог ему снять сапоги и верхний камзол.

— А… позвольте спросить, господин… — начал слуга нерешительно.

— Что? — Ксавьер Людовиг вдруг почувствовал, как он устал. — Ты можешь идти, я сам разденусь, я привык.

— Да нет, — мялся слуга. — Я хотел спросить, а где оружие молодого господина?

— Оружие? Зачем мне здесь оружие?

— Ну… а все-таки лучше бы держали при себе.

— Да ты что? — сонливость и усталость не отступали, и чувства опасности не возникло. — Что может угрожать мне в родном доме?

Слуга вздохнул:

— Вот господин граф и госпожа графиня тоже беспечны, а мы, слуги то есть, всегда, как спать ложимся, что-нибудь берем. Сабель у нас, конечно, нет, но дубинку или топор — это обязательно. И чеснок за пазуху, это уж тоже непременно. И всегда дежурит кто-нибудь…

— Чеснок? — перебил слугу Ксавьер Людовиг и рассмеялся. — Ты что такое говоришь? Ты здоров ли?

— Я-то здоров, а вот…

В дверь постучали, и молодой граф на мгновение пожалел, что безоружен. Но это оказался его слуга-ординарец, нагруженный военной амуницией хозяина, прежде всего оружием.

— Господин, — сказал ординарец. — Все в один голос твердят, чтобы я оружие Вам отнес. Вот, принес. Пистолеты я зарядил, заряды подготовил. Сабля, извольте осмотреть, и боевая Ваша шпага. И вот еще чеснок…

— Да вы что, все с ума сошли? — Ксавьер Людовиг почти рассердился. — Что это все значит? Ну, оружие еще куда ни шло, но при чем тут чеснок?! Наслушались бабьих сказок про вампиров?

Старый слуга перекрестился, у ординарца же обе руки были заняты, и он прошептал только: «Господи, сохрани и помилуй!»

— Вы, молодой господин, — заговорил старый слуга тихо, но решительно, — не сердитесь и не кричите. Мы Вас так ждали, так молились за Вас, на Вас вся надежда. Мы знаем, Вы храбрый воин и книжек много читали. Нехорошо у нас. А что именно нехорошо — не поймем. А уйти — куда ж уйдешь? Да и господ жалко. А священнику говорили, и без толку — глупости, говорит, и сами вы глупые…

— Так и есть — глупости, и сами вы глупые, — смилостивился Ксавьер Людовиг — наивная доверчивость и преданность слуг тронули его. — Оружие оставьте и идите. Я устал.

— Господин, — заговорил ординарец, раскладывая оружие поближе к кровати, а саблю и шпагу ставя эфесами к изголовью. — Нитор в конюшню не идет. И волнуется. Даже меня не подпускает. Подпругу я ослабил, а седло снять не могу, не дается. Ну, может, само упадет. Так ведь в конюшню не идет, ходит по двору. Что делать-то?

— А другие лошади что же?