Факир

– Папа, вскричала она, я иду к вам!..

Но Дебора не окончила этой фразы: сильная рука оттащила ее; тщетно она боролась, напрягая все свои силы – страшный враг душил ее, прижимая к своей трепетавшей груди. Она чувствовала на волосах его порывистое дыхание… Шлюпка, лишенная руля, страшно качалась, черпая бортами, поднявшееся волнение

грозило затопить ее. Сукрийяна увидел опасность. Держа одной рукой совершенно растерявшуюся девушку, другой пытался поднять крышку ящика, чтобы заключить в него Дебору.

Внезапно, он испустил крик изумления и бешенства.

От внутреннего давления тяжелая крышка как бы сама собой неожиданно открылась – и из ящика поднялся человек. Два сильных удара кулаком обрушились на череп индуса, оглушили его, и он, выпустя молодую девушку, покатился на дно шлюпки.

Освобожденная мисс Дебора испустила крик радостного удивления:

– Эдгар! Кузен!

Но Пензоне, – так как это был он, – не отвечал. Не давая времени факиру прийти в себя, он схватил его и, подняв, вровень с головой, как какой-нибудь тюк, далеко бросил в волны.

Едва море поглотило тело Сукрийяны, как Пензоне уже сидел на веслах и сильно греб. Двумя взмахами он направил шлюпку по течению волн. Опасность миновала, но все-таки положение было не из хороших. Беловатая линия прибоя волн обрисовывала обрывистый берег, к которому течение несло шлюпку. Это были рифы, покрытые морской пеной, выступавшие стеной между твердой землей и хрупкой лодочкой. Достигнет ли она суши, прежде чем без риска пройдет через эти рассеянные щедрой рукой природы скалы?

Мисс Дебора, недоумевающая и вместе с тем радостная, настойчиво допрашивала кузена.

– Вы, – говорила она, – вы здесь? Каким образом? Да вы ли это?

– Я самолично, кузина, к вашим услугам, как видите,- отвечал храбрый юноша. – К счастью, я проснулся вовремя, чтобы вырвать вас из когтей этой старой обезьяны. Но кто же мог предположить, что он возвратится из другого мира, откуда никто не приходит, и что вся эта история с факиром и его летаргическим сном, есть чистейшая правда?

– Дорогой Эдгар, – возразила Дебора, – я вам обязана жизнью. Благодарю вас, дайте мне пожать вашу руку.- Если вы ничего не имеет против, кузина Дебби, я предпочел бы просто поцеловать вас в обе щеки, как это делают у нас в Нормандии.

– От всего, сердца, – сказала она и подставила свои побледневшие щечки, на которых молодой человек запечатлел два крепких поцелуя. Но Дебора, вспомнив об отце, начала плакать и, рыдая, склонилась на плечо кузена.

– Бедная Дебби!.. Я понимаю вас!.. Я все слышал,- тихо произнес Эдгар, – сам сильно растроганный. – Я любил вашего отца, как родного. Если хотите, будьте моей сестрой и мы никогда более не расстанемся…

Она отвечала только рыданием; однако, несколько утешенная этими простыми словами и уступая вполне естественному любопытству, стала снова расспрашивать Пензоне. Странное объяснение, услышанное ею от факира во время их быстрого и краткого разговора, позволило ей без труда догадаться о смелом поступке своего кузена, не хотевшего присутствовать при их отъезде. Но каким образом он, решившись с таким риском следовать за ней, мог пробыть целую неделю в этом узком гробу? Каким образом он вышел именно в тот момент, когда она почти погибала в руках чудовища, хотевшего принести ее в жертву своему божеству? Пензоне, работая веслами, быстро рассказывал ей свои приключения. Он сказал ей, как ему пришла мысль, чтобы не выходить из своей добровольной тюрьмы, взять с собой порядочное количество химических продуктов, в изобилии находящихся в лаборатории дяди, как то: питательные лепешки с некоторой дозой изобретенного доктором Токсоном наркотического вещества. Благодаря именно этому последнему препарату он мог на все время переезда погрузиться в летаргический сон, как раз подходящий к его планам.

– Но, – спросила молодая девушка, – как же вы проснулись? Проснулись на исходе только шестого дня?

– Чтобы иметь шести-семидневный сон, ответил Пензоне, – я разделил дозу приема. Часа два назад мой сон само собой стал понемногу рассеиваться. Ко мне возвращалось сознание. Мысли были еще не ясны, и я сначала испытывал жестокий ужас. Я стал

считать себя заживо погребенным! Но скоро возвратилось полное сознание, и я успокоил свои смешные опасения. Моя лаковая тюрьма качалась странным образом. Более свежий воздух доходил до меня через отверстия в ящике. Я сделал усилие выйти из своей онемелости, – напрасное старание! Я был еще парализован принятым наркотиком. Я слышал все, что происходило вокруг меня, шум моря и ветра, ваши отчаянные вопли, угрозы Сукрийяны… Я понимал, я догадывался обо всем: о пробуждении факира, гибели парохода, – и не мог сделать ни малейшего движения, ни крикнуть… Это было ужасно!..

– Слушайте!.. – внезапно прервала его Дебора, вы ничего не слышите, Эдгар? крик о помощи…