— Пять метров за голову, — сказал Костя.
— Нехристь! Четыре метра — край... Иначе ничего не получишь. Овец конфискуем, а тебя к стенке.
Грек опять улыбнулся, но белки от гнева у него стали белее белого.
— Решено? — неуверенно спросил интендант.
— Пять метров, — ответил Костя. Он понял, что казак уступит.
А скоро, по всем признакам, нагрянет фен — теплый и сухой ветер, дующий с гребня горного хребта вниз по склону. И тогда спадет влажность. Легче станет дышать. И жить станет легче...
Спокойно и мудро переговаривались волны. На зеленых размашистых плечах они несли солнце. Оно путалось в их белых гривах, играя точками и линиями из яркого-яркого света. Этот свет потом отдыхал на гальке. И запах нагретого камня был очень силен на берегу.
Прямой и высокий, Костя как-то очень легко и даже грациозно повернулся и пошел прочь от моря.
Рыжебородый мужчина в шляпе канотье и сером, в клетку, костюме, сидевший на скамейке возле забора, встал и оказался на пути грека.
— Господин Андриадис? — спросил он негромко, но достаточно властно.
— Да! — гордо ответил Костя, не останавливаясь и не укорачивая шага.
— Я сотрудник контрразведки, — сказал рыжебородый и пошел с ним рядом.
— Мне это безразлично, — сказал Костя. — Я не занимаюсь политикой.
— Вы занимаетесь контрабандой, — шепотом пояснил мужчина и улыбнулся.
— Это нужно доказать.
— Мне приходилось доказывать менее очевидные вещи.
— И вас до сих пор не убили? — Костя остановился, в упор посмотрел на рыжебородого. — Странно.
— Меня много раз пробовали убить... И всегда неудачно.
— Не расстраивайтесь. В Лазаревском более везучий народ.
Костя пошел дальше. Но рыжебородый последовал за ним, сказав при этом: