— Какая?
— Свиная.
— Нет. Только крокодиловая.
Женщина обозвала его непечатно и скрылась за прилавками.
Солнце ползло вверх. Жара усиливалась. Кравец сходил к молодому грузину и выпил два стакана вина подряд. Когда он вернулся, у его скамейки стоял грек Костя.
— Это ты сапожник? — спросил недоверчиво Андриадис.
— Ну я, — неохотно ответил Кравец.
— Сможешь починить модельные туфли французской работы?
Кравец заметно напрягся, услышав слова пароля. Опустил взгляд, сказал чужим голосом:
— Я чиню все, кроме лаптей.
— Приходи на Александровскую, семнадцать. Хорошо заплачу, — пообещал грек.
18. Перепелка
Минут через сорок езды машина с Долинским и Клавдией Ивановной свернула с Сочинского шоссе в сторону моря. Вначале они ехали по узкой дороге. Ветки акаций смыкались над ней так густо, что делали ее похожей на туннель. Потом, подгоняемая неброским вечерним светом, выплыла кипарисовая роща и голубая дача близ моря.
Смеркалось. Но море еще не растратило солнечного тепла и света. Оно было зелено-розовым, с искринками...
Судя по всему, владелец виллы — купец Сизов — был влюблен в голубой цвет. Стены большого двухэтажного дома отливали голубизной, павильоны и скамейки в парке, раскинувшемся до самого моря, тоже были голубыми. Даже ступени, ведущие на длинную каменную террасу, казались сделанными из застывшей морской воды.
На террасе, возле вазы с кустом сирени, стоял мужчина в штатском. Он вытянулся в струнку, увидев Долинского. Даже прищелкнул каблуками.
— Все готово? — спросил Долинский.
— Так точно, ваше благородие.
Долинский потянул на себя дверь. Массивную, дубовую, с надраенным медным кольцом вместо ручки. Пропустил вперед Клавдию Ивановну.
Она вошла смело. Солдат-шофер нес за ней чемодан с одеждой и клетку с голубями.