– Сенечкин не лазил по крышам. Сенечкин был больной. Сенечкин не мог лазить. Это он лазил по крышам. Он говорил, что любит смотреть с крыши, как бомбят. Он всегда знал, когда будут бомбить: посмотрит на часы и пойдет на квартиру к Сенечкину, а оттуда на крышу. И сразу начинают бомбить…
– Постой, постой! – вскочил Павлик. – Значит, это он пускал ракеты?
– Не знаю, не видела. Может быть, он. Он все хотел попасть к летчикам, к Леше, к моему двоюродному брату…
– А где эти летчики?
– Не знаю. Он сам не знает. Где-то, говорит, возле озера. Он сказал мне, что нашел Лешу и что Леша возьмет меня к летчикам, а он будет ко мне приезжать. Он хотел, чтобы я была у него, как червячок на удочке. – Эрна опять рассмеялась. – А я не хочу. Мне и тут хорошо. Вот я и ушла сюда.
– Леша сейчас у него. Идем! – Павлик схватил ее за руку.
– Не пойду.
– Он такой большой, этот Леша, одет как моряк, с птичкой на рукаве. Пойдем!..
– Не пойду.
– Дура ты! – закричал Павлик. – Ведь мы сейчас все расскажем. Мы поймаем его!
Он тянул упирающуюся Эрну, тянул изо всех сил и подтащил к выходу из подземелья.
– Лезь! – крикнул он.
– Зачем ты толкаешься? – обиделась Эрна. – Ну хорошо, пойдем.
Они вылезли во двор, и Павлик увидел Люсю, стоявшую возле отверстия.
– Павлик! – бросилась к нему Люся. – Какой ты тоненький стал!..
– Держи ее, Люся, – сказал Павлик. – Не отпускай от себя. А я бегу, бегу!
Оставив Эрну Люсе, он через разрушенный дом выбежал на улицу.
37
День кончался. Начинало темнеть.
Павлик взбежал по лестнице и долго стучал в дверь квартиры Василия Степановича. Ему никто не ответил. Василий Степанович и Леша исчезли бесследно. «Куда он мог поехать? Неужели к летчикам? – подумал Павлик. – Нужно догнать. Нужно предупредить».