К ночи Митцинский был почти уверен, что его зовут в город для ареста. Но это почему-то не испугало. Настал его час.
«Не посмеют! — с закипающей яростью подумал он. — Поеду». Он въедет в ревком уже не тем двуликим, кому надо хитрить, изнемогая от тяжести поединка с Быковым, — он поедет насладиться его бессилием, поедет на белом коне. В город явится неприкосновенный, духовный властитель Кавказа, за спиной которого халифат. Даже если Быков что-то разнюхал о его тайной деятельности, у него нет столько улик, чтобы замахнуться на имама. Их не может быть — таких улик!
Но грузина не мешает прощупать и припугнуть.
Митцинский вызвал Гваридзе, сказал сухо, спокойно:
— Георгий Давыдович, вам лучше во всем признаться. Еще не поздно.
— Я не понимаю.
— Понимаете, голубчик, все понимаете. Вы явились ко мне из ЧК.
— Ах даже так?
— Не надо ерничать, Георгий Давыдович. В другой день я мог приказать Ахмедхану допросить вас. Вы бы лопнули в его руках, как гнилой орех. Но не хочу омрачать торжества. В пакетах, что вы отправили со связными, наверняка какая-нибудь гадость, не так ли? Вы ушли из-под контроля, воспользовались событием. Я послал вдогонку за связными. Пакеты не попадут в Тифлис и Константинополь без проверки. Так что у вас есть еще время сознаться. Потом будет поздно.
— Значит, оружие, которое я вам передал, это подарок чекистов?
— Знаете, это — идея. Здесь у меня единственный слабый пункт. В самом деле, почему бы чекистам не пожертвовать оружием для вашего прикрытия?
— У вас чудовищная фантазия! — резко сказал Гваридзе.
— Вот видите, вы испугались. Ахмедхан! — крикнул Митцинский. Тот появился у порога.
— Я слушаю, имам.
— Я поручаю тебе этого господина. Если не явлюсь завтра из города к трем часам, ликвидируешь его вместе с дамой. Посади их вместе. Затем дашь сигнал к восстанию, но не раньше трех часов.
— Имам, я остаюсь здесь? Ты едешь один?
— Я еду один.
— Осман! — крикнула из другой комнаты Алиева, распахнула дверь. Она не вытирала слез, смотрела на Митцинского умоляюще, требовательно. — Я поеду с тобой!
Он с удивлением понял, как сильно любит его эта женщина.
— Хорошо, моя девочка, ты поедешь со мной. Закрой дверь и выйди во двор.