— Что? И ваш храбрец и подводная лодка канули в неизвестность! Вот что! Может, вам этого мало, господин Скворцов?
Субботин пожал плечами:
— Мало ли что могло случиться… Вы же сами учили меня спокойно относится к потерям.
— Потеря потере рознь! Ваш Барков — ерунда! А вы понимаете, что такое потеря подводной лодки?
Субботин кивнул головой.
— Но может оказаться, что Барков на месте? И действует?
— А как это узнать? — крикнул Гарц. — Как? Сидеть и ждать, пока сами русские сообщат об успехах вашего храбреца?
Субботин промолчал.
Гарц встал:
— Сейчас же перебирайтесь на аэродром. Лично проследите за парашютной тренировкой. Я тоже приеду туда.
Гарц быстро вышел из кабинета. Через минуту его автомобиль промчался по аллее парка.
48
Этот аэродром официально считался законсервированным, а действовал круглые сутки. Здесь не было сформированных воинских соединений, но в ангарах и на поле всегда находилось десятка два военных самолетов.
В баре штабного здания с утра до вечера галдели летчики. Они были и в военной и в штатской одежде. На втором этаже находилась командная группа, возглавляемая полковником, которого все летчики панибратски звали «толстый Бит». Это был флегматичный грузный человек и явно не авиационный офицер. Всеми летными делами руководил молоденький майор Лавенс.
Самолеты улетали отсюда в Берлин, в Афины, в Белград, в Стокгольм — словом, во все концы света. Днем и ночью здесь стоял рев турбин и моторов.
Субботина вместе с курсантами поселили в стандартном домике, стоявшем на краю аэродрома. Только он осмотрелся, явился разбитной американский сержант, доложивший Субботину, что он шофер машины, прикрепленной к его группе.
— Полковник Бит просит вас немедленно явиться, — сказал сержант. — А меня зовут Поль. Если хотите, зовите меня маршал Поль. Я ужасно люблю высокие звания…
— Ну что ж, вези меня, маршал Поль! — рассмеялся Субботин.
В кабинете полковника находился Гарц. Когда Субботин вошел, Гарц сказал:
— Это руководитель группы.