Приключение

Часом позднее, когда они выезжали из усадьбы, направляясь на охоту, Джен повернулась в седле, чтобы последний раз взглянуть на «Марту», которая еще мелькала вдали чуть заметным пятнышком на пути к берегам Флориды.

— Воображаю, как удивится Тюдор, когда узнает, что «Марта» перешла в наши руки, — засмеялась она. — Подумайте только! Если он не отыщет золота, то ему придется взять место на пассажирском пароходе и удирать отсюда.

Заливаясь веселым смехом, Джен выехала за ворота. Но вдруг ее смех оборвался, и она натянула поводья.

Шелдон посмотрел на нее с беспокойством и увидел, что на лице у нее выступили желто-зеленые пятна.

— Это лихорадка, — сказала она. — Придется вернуться домой.

Проезжая через усадьбу, она так тряслась и шаталась в седле, что ему пришлось ее поддерживать, когда она слезала с лошади.

— Забавно, не правда ли? — процедила она сквозь зубы. — Похоже на морскую болезнь — не опасно, но ужасно неприятно, если затянется. Пойду, лягу в постель. Пошлите мне Ноа-Ноа и Вайсбери. Прикажите Орифайри заготовить кипятку. Через четверть часа я потеряю сознание, но к вечеру я буду уже на ногах. Меня здорово схватило, но скоро отпустит. Жаль, очень жаль, что не пришлось поохотиться. Благодарю вас, не беда — это в порядке вещей.

Шелдон тотчас исполнил все ее просьбы, поспешил отправить ей бутылки с горячей водой и расположился на веранде, тщетно пытаясь развлечься перелистыванием целой кипы сиднейских газет двухмесячной давности.

Он то и дело отрывался от чтения и поглядывал на соломенную сторожку в глубине усадьбы. «Да, — подумал он, — тяжелую борьбу приходится выдерживать белым людям на островах. Нет, здесь не место для женщин!»

Он ударил в ладоши, и на его зов прибежал Лалаперу.

— Живо, — приказал он, — сбегай в бараки и приведи ко мне черных фелла-марий, много, слышишь, всех!

Не прошло и пяти минут, как перед ним уже стояли все двенадцать чернокожих обитательниц Беранды. Он сделал им строгий осмотр и выбрал из них одну помоложе и помиловидней, такую, у которой не видно было на теле никаких следов кожных болезней.

— Как твое имя? — спросил он женщину.

— Мой Магда, — ответила она.

— Ну, так вот что, фелла Магда! Ты кончай стряпать рабочим. Будешь служить белой Марии. Ты будешь все время с ней. Поняла?

— Поняла, — пропищала она и немедленно отправилась по приказанию в соломенную сторожку.

— Как дела? — спросил он у Вайсбери, который только-что оттуда вернулся.

— Больна, фелла-барин! — ответил он. — Белая фелла Мария все время говорит, очень много говорит. Все время говорит про большой, фелла, шхуна.

Шелдон повесил голову. Он понял в чем дело. Очевидно, ее погнала в лихорадку история с «Мартой». Лихорадка бы все равно ее не пощадила, он это знал. Но огорчение, причиненное отобранной от нее игрушкой, ускорило появление первого приступа. Он закурил папиросу и, глядя на расплывающиеся кольца дыма, вспомнил о своей матери, оставшейся в Англии, и представил себе, как бы удивилась она, если бы ей сказали, что ее сын способен полюбить женщину, которая разливается плачем по поводу того, что ей запрещают быть шкипером на шхуне и вербовать людоедов на островах.

Глава XX