Пустенье

Санаев нахмурился и стал разглядывать невысокий монолит Демидовского столба, возвышающегося неподалеку от места парковки, в зарослях темно-зеленых кустов.

– Сева, я разве говорил, что мы будем спать?

– А что, разве в сновидение можно войти другим способом?

– Извини меня, Всеволод, я, наверное, действительно не совсем правильно выразился. Мы не будем погружаться в сновидение в привычном для вас смысле этого слова. Мы отправимся на изнанку города Барнаула, и это состояние будет очень сильно напоминать сновидение.

С переднего сиденья назад, через рукоятку коробки передач, перегнулся Филатов.

– Уважаемые, изъясняйтесь, пожалуйста, более доступно. Я, например, вообще не понимаю, как можно отправиться на изнанку города. Вы имеете в виду неблагоприятные районы, социальное дно?

Данилыч вежливо кивнул ему.

– В некотором роде. Скорее всего, этот наш таинственный незнакомец скрывается именно в старой части города, где уровень правопорядка и благосостояния может быть действительно снижен. Но мы отправимся именно на изнанку города, в его Тень, или, если угодно, в параллельный Барнаул, который находится за гранью видимого города. Доступно?

Филатов переглянулся с Ковровым, но тот был совершенно серьезен, что означало, что хоть старик и позволяет себе некоторые перегибы в общении, все, что он говорит, следует понимать буквально.

– Я хотел бы, чтобы вы обрисовали мне технологию нашей отправки. Как это будет выглядеть? Вы что, знаете особые места, через которые можно проникать в эти параллельные пространства?

Данилыч сделал нарочито загадочное лицо.

– Я вам все позже покажу. Объяснения тут не годятся. Можно только показать, я покажу. А места действительно есть. Интересные места, хочу я вас заверить. И именно поэтому наша экспедиция отправляется в старую часть города. Здесь располагаются точки разрыва. Попросту говоря, лазейки в иной мир. Как только стемнеет окончательно, мы отправимся туда.

Анна чуть приоткрыла тонированное стекло автомобиля, и в салон сразу же потек тонкой струйкой свежий вечерний воздух улицы.

– А что мы будем делать, если вдруг найдем его? Все присутствующие посмотрели на Данилыча.

– Не знаю. Это будет зависеть от того, какие намерения он имеет в отношении нас и как поведет себя. Предполагать что-то сейчас бессмысленно.

Санаев поежился словно от вечерней прохлады, но было видно, что он сильно нервничает.

– А может, есть смысл подождать.

– Чего подождать?

– Ну, подготовиться. Провести рекогносцировку. А то как-то это слишком необдуманно, по-моему: собрались, сели, поехали искать неведомо кого. Не зная, действительно, ни его способностей, ни его намерений в отношении нас.

Ковров повернулся с переднего сиденья и веско произнес:

– Сева, по-моему, этот некто уже продемонстрировал свои намерения по отношению к тебе. О какой подготовке идет речь? Данилыч прав: мы должны использовать фактор неожиданности. Мы найдем его, еще пока не знаю, как, но найдем. И вот тогда придется действовать по обстоятельствам.

Данилыч чуть подался вперед, поднимая вверх указательный палец:

– Да, хочу вас предупредить: ни в косм случае не расходитесь в разные стороны. Порознь мы станем для него отличной мишенью. Все передвижения только вместе. Тогда у нас есть шанс не только выяснить для себя его личность, но и оказать сопротивление в случае его агрессии. Повторяю – только вместе! И делайте все, что я буду вам говорить. Без меня вы можете остаться в этом мире навсегда.

Они стояли около Демидовского столба, думая каждый о своем и ожидая, когда сумерки пропитают воздух прохладной темнотой.