Теперь я могу достать пистолет. Нащупываю предохранитель и несколько раз стреляю в воздух.
Осмелев, я зажимаю пистолет под мышкой и зажигаю фонарик. Анданов лежит между двумя обточенными водой валунами.
Анданов, камни, торчащий из воды приклад, все это пляшет, кружится в свете фонарика. Я опускаюсь в воду. Только бы продержаться немного!
— Мальчишка! — говорит Помилуйко. — Романов начитался!
Ветер колышет тюлевые занавески, шишкинские медведи гуляют по туманному лесу. Прохладно, чисто и попахивает больницей. Руку мне вправили колодинские эскулапы, а нога придавлена к постели тяжелой гипсовой повязкой. Трогательная картинка.
— Разве так поступают? — повторяет Помилуйко. — Еще не кончено следствие, а ты бах-тарарах. Хорошо, что опергруппа не дала ему уйти. А если б он тюкнул тебя? Анархист... Кеша Турханов нас здорово выручил, ему спасибо.
Кеша не внял-таки моей просьбе, отправился следом в Лиственничную падь. В то время как мы с Андановым вели беседу в зимовье, старый таежник бродил вокруг. Когда я потерял сознание и Анданов бежал, Кеша тут же помчался за оперативной группой и повел ее по следу. Конечно, это Комаровский попросил Кешу не оставлять меня. Скромный колодинский капитан...
— А вообще-то я тоже допустил промах. Должен сознаться.
Помилуйко, остывая, расхаживает по номеру. Он не выглядит огорченным тем, что я своим поступком изменил весь план следствия, так «тщательно» продуманный майором. Помилуйко ничем не вышибешь из седла — он «человек действия».
— Но в целом бригада задачу выполнила, несмотря на отдельные ошибки, — говорит Помилуйко и режет ладошкой воздух. — А знаешь ли ты, Павел, кого мы взяли?
— Да уж не простого...
— Не простого! Это слабо сказано.
Он извлекает из пухлой папки стопку листов. Копии протоколов.
— Познакомься. Передаю дело в высокие инстанции.
И Помилуйко показывает большим пальцем в потолок.
— Сознался как на духу. А что ему оставалось?
Не отрываюсь от протоколов, пока не дочитываю до конца. Не сразу удается переварить прочитанное, чтобы представить картину преступления, совершенного человеком, которого в Колодине знали под фамилией Анданова.
Я вижу его в полутемном купе мягкого вагона. Сухощавый, настороженный, с головой, вдвинутой в плечи, он весь в ожидании... Колеса постукивают на стыках. Скоро разъезд Лихое. Их сосед только что покинул купе, напуганный стонами больной женщины.
Они остались вдвоем с женой. Все идет в соответствии с тщательно продуманным планом. Анданов растворяет в стакане чаю четыре таблетки нембутала. Пожалуй, достаточно...
Жена отпивает глоток: «Горчит». — «Пей, тебе станет легче». Беспомощная, привыкшая подчиняться беспрекословно, она покорно выпивает стакан. Через десять минут крепко спит.
ebooksa