Так сказал Амета. Он стоял с Ирьолой на передней смотровой палубе, залитой красным светом стоявшего высоко над нами Карлика.
– О чем вы говорите? – спросил я подходя. – Кто этот садовник и что значит твоя метафора, пилот?
– Мы говорим о том, что, если бы даже мы были вынуждены сейчас повернуть к Земле, мы знали бы, что наша экспедиция так или иначе выполнила свою задачу, – ответил за Амету инженер.
– Ах, значит, это мы– садовники, а там – созревший плод? – Я показал туда, где пылал огненный диск. – Если речь идет обо мне, то я предпочитал бы не возвращаться, особенно теперь, когда мы приближаемся к цели!
– Ни у кого такого намерения нет,– возразил Ирьола. – Мы ведем разговор на всякие возвышенные темы,потому что сегодня Амете исполнилось пятьдесят лет.
– Полвека! – воскликнул я невольно.– А ты с каждым днем все молодеешь! Как это тебе удается?
Амета ответил:
– Мы уже давно отправили на Землю основную формулу теории Гообара. Этот пучок радиосигналов сейчас несется в пространстве и дойдет до Земли через два года. Пусть черти нас заберут– разве это не великолепно?
– Картина чертей, которые забирают нас, не кажется мне великолепной, но, если она тебе необходима ко дню рождения, пусть будет так, я согласен, – возразил я.– Инженер,– обратился я к Ирьоле,– почему ничего не делается на корабле? Почему не готовятся к высадке?
– Мы все выполнили ночью. Нам предстоит пройти еще около тридцати тысяч километров, но это расстояние мы будем идти не меньше часа,так как движемся весьма медленно: мы приближаемся к пределу Роша…
– И первым полетит Амета? – спросил я.
– Конечно, Амета,– отозвался, словно эхо, пилот. А инженер добавил, улыбаясь:
– Лететь должен был Зорин, но он уступил свое право Амете в виде подарка ко дню рождения.
– Я надеюсь все же, что у всех нас будет возможность поразмять кости на настоящей твердой земле? Ты подумай только, восемь лет чувствовать металл под ногами… Может быть, астронавигаторы смилуются над нами?
– Смотрите, – негромко сказал Амета. Бурую поверхность планеты прорезали трещины. Все на ней казалось неподвижным, мертвым; но, всматриваясь внимательно в плоские равнины, можно было заметить, как по ним медленно движутся сероватые пятна; это было очень похоже на пыльные бури.
Палуба наполнилась людьми; «Гея» двигалась все медленнее, как бы размышляя, опуститься ли ей на поверхность планеты или нет.
– Надо собираться,– сказал Амета и улыбнулся. Я заметил, что у него совсем седые виски. Свет Карлика покрыл их яркой рубиновой краской.
– Надо собираться,– повторил он.– Я отправляюсь в другой мир, но не прощаюсь: скоро вернусь!
Амета находился в разведывательном полете три часа, после чего сообщил:
«Маленькая, пустынная планета типа Марса. Никаких следов органической жизни; большие каменистые и песчаные пустыни; одинокие утесы, горные цирки и погасшие вулканы. Атмосфера раз в двадцать менее плотная, чем на Земле, без следов кислорода и водяных паров. Разница температур между дневным и ночным полушарием доходит до ста десяти градусов. Вдоль терминатора – границы света и тени – проходит зона бурь, движущихся со скоростью вращения планеты. В центральной горной системе субтропической зоны южного полушария большая правильная впадина, обнажающая глубокие слои коры; вероятно, кристаллический базальтовый щит. От этого района на несколько сот километров расходятся широкие пояса раздробленных вулканических скал».