Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги, как борец, прищурившись наблюдающий за противником, и молчал.
– Что мы будем делать? – спросил я.
– Будем думать. А пока – споем.
Мы пели почти час. То он, то я вспоминали все новые песни. Мимоходом он заметил:
– Предохранительное устройство можно выключить, понимаешь?
– Да, но только не на расстоянии, – возразил я.
Мы продолжали петь. По временам Зорин прислушивался. Наконец он встал и огляделся в поисках скафандра.
– Ты хочешь идти туда?
Он молча кивнул головой, влезая в головное отверстие серебристого скафандра. Затем он подтянул скафандр кверху за воротник и проворчал:
– Хорошо, что у нас нет предохранителей…
– Подождем немного, – начал я, будучи не в силах помешать ему.
– Нет. Может остановиться работа; надо починить антенну. – Он проверил застежки на плечах, поднял с полу шлем, взял его под мышку и направился к двери.
«Будто его и не было,– мелькнуло у меня в голове. Чувство беспомощности исчезло. Меня охватило холодное бешенство. – Я, пожалуй, немного похож на него», – подумал я, торопливо надевая скафандр. Когда я, застегивая ремни, вышел в шлюз, он стоял у двери. Услышав мои шаги, он обернулся, не снимая руки с затвора. Я сделал вид, что не замечаю этого, закрыл внутреннюю дверь и подошел вплотную к нему.
Так мы стояли в слабом свете лампы – две серебристые фигуры на фоне темных стен.
– Что это значит? – спросил он наконец.
– Я иду с тобой.
– Это бессмыслица.
– Я этого не думаю.
– Послушай, что ты делаешь?
– А что ты делаешь?