— Наш прокурор — заядлый рыбак-любитель. Так вот, Дмитрий Лукич, — Туриев показал ему фотографию, — этого человека вы позавчера подвезли в машине к началу тропы на Скалистое плато?
— Так точно, — ответил Селезнев, бросив короткий взгляд на снимок, — он мне потом трояк в руку совал, так я ему такое сказал…
— Вспомните, во сколько, примерно, он сел в вашу машину?
— Я скажу: в четырнадцать двадцать. Как раз в это время по радио начали передавать первый фортепианный концерт Чайковского — вернее, финал. Скажу по секрету, — улыбнулся Селезнев, — по моей заявке. Вот, — водитель встал, подошел к телевизору, вытащил из-под него конверт, — здесь уведомление о том, что моя просьба будет удовлетворена такого-то июля в такое-то время…
Перед тем, как сесть в кабину, он попросил помочь ему забросить рюкзак в кузов, что я и сделал. Я не тронулся с места, пока не прозвучала до конца музыка. В дороге он спросил:
— Нравится Чайковский?
— Конечно! Люблю его музыку.
— Я тоже к ней испытываю большую любовь, — сказал и потом всю дорогу молчал.
Когда мы доехали до места, он мне и стал трояк предлагать. Я денег вообще не беру, когда кого-нибудь подбрасываю до Ида. Стыдно. Ну, а тот тогда и говорит:
— Возьмите хотя бы пачку папирос, хорошие папиросы, «Наша марка».
Папиросы я взял, еще пачку не раскрыл.
— Где она, пачка?
— В столе лежит, в другой комнате.
— Принесите.
Селезнев вышел и вернулся с пачкой папирос. Туриев осторожно положил ее в сумку со словами:
— На ней могут быть отпечатки его пальцев. И ваших, товарищ Селезнев, так что придется вам встретиться с нашим дактилоскопистом… Так надо, чтобы выделить отпечатки убитого.
— Пожалуйста! Какой может быть разговор? Ну, как приготовлены баклажаны? Сам колдовал.
— Чудесные баклажаны, — ответил Харебов. — Рюкзак тяжелый был?
— Пуд тянул, ей-богу.
— Больше никого по дороге не подобрали? — спросил Туриев.
ebooksa