Он первым двинулся назад, к свече.
— Тасуй, зануда, — нетерпеливо ответил Язва. — Спрашивает еще.
— Во что идет?
— Пятнадцать хрустов[5].
— Половины за глаза довольно.
— Лады. Обдирай.
По цементному полу вновь зашлепали карты.
Много любопытных глаз опять устремилось на Леньку, и в некоторых он уловил сочувствие. Мальчишка смутно понимал: над ним учинили какую-то жестокость, но для собравшихся здесь беспризорников в этом, кажется, не было ничего необычного. Зачем его осматривал Афонька Язва и другой картежник в капитанке и с неприличной татуировкой на груди? Зачем ему наказали стоять на месте? Ленька знал, что теперь уйти ему отсюда никак нельзя: задержат и изобьют уже по-настоящему.
Сверху в подвал шумно спустилось еще человек шесть беспризорников, и при свете костра Ленька узнал двух из них: рыжего, патлатого, в бархатной жакетке с буфами, которого видел в Помдете, и его товарища с вывернутыми ноздрями, что цеплялся к Леньке там же на крыльце. Вот кого он встретил здесь вместо Федьки Монашкина! Час от часу не легче.
— Гля! — остановясь против него, удивленно воскликнул рыжий патлатый оголец. — И тебя сюда Помдет определил?
«Совсем теперь пропал», — подумал Ленька.
— Опять прошпилился, — послышался от костра злой голос Афоньки Язвы, и он швырнул карты на пол.
— Какая-то маруха по тебе страдает, — засмеялся один из кучки.
— Имею с вас получить, — спокойно обратился Амба к своему неудачливому партнеру.
Минуту спустя Язва стоял перед Ленькой.
— Сдрючивай, пацан, барахло. Да не раздумывай долго.
Только сейчас Ленька понял, что произошло: Язва проиграл его одежду. Он содрогнулся: неужели отымет? И неужели никто за него не заступится? Конечно, никто! Как же он станет жить? В чем завтра будет ходить по городу, в чем поедет в Москву? И — зачем он, дурак набитый, пришел в этот разрушенный дом! Разнесчастная та минута, когда он сунул свой любопытный нос в полуподвал.
— Ну, долго мне возле тебя стоять? — нетерпеливо спросил Язва. — Иль глухой?
— А в чем я останусь? — прошептал Ленька.
— Ты ж не девка? Посидишь и так, сейчас тепло. Ваш брат кусочник умеет выплакивать по дворам обноски. Э, да еще разговаривать! Давай… а то двину гадюку, с катушек слетишь.