— Вот за это спасибо, дедушка. А теперь развяжи-ка вот эти веревки: они совсем сдавили ножки и ручки бедненькому мальчику Фрикэ.
Старик несколько секунд колебался, но потом исполнил просьбу парижанина.
— Браво, старик! Теперь господину Андрэ разрежь. Monsieur Андрэ — это вот тот брюнет, который все молчит, но обо всем думает. Так. Господин краснокожий, вы добры, как сам крупитчатый папушник. Ну, теперь вот ему, — продолжал Фрикэ, указывая на американца.
— Нет! — резко ответил старик..
— Почему?
— Нет, нет и нет, — повторил тот с невыразимой ненавистью. — Он не француз. — Он — Длинный Нож.
— Ну и что же?
— Нельзя! — отрезал старик и на кончике ножа поднес к губам ковбоя кусок мяса.
— Так вы будете кормить его сами с ножичка? Надо же! А, по-моему, лучше бы просто развязать.
— Нет.
— Ну, дедушка, не будь таким сердитым. Ведь мы от вас все равно никуда убежать на можем.
Фрикэ встал и потянулся, разминая отекшие члены. Потом вдруг ему пришла странная фантазия перекувырнуться через голову. Индейцы перестали есть и громко захохотали.
— А! Это им нравится! Ну что ж, будем продолжать в том же духе.
С пронзительным и веселым криком отчаянный клоун перекувырнулся через голову еще и еще раз; прошелся колесом перед почтенной публикой, проделав ряд уморительных штучек, как настоящий клоун, и закончил представление умопомрачительнейшим grand-écart. Индейцы пришли не только в изумление, но и в восторг. По рядам их пробежал гул и одобрительный ропот.
— Вот что значит получить законченное воспитание! — балагурил Фрикэ. — Но это еще не все. Если угодно, милостивые господа и милостивые государыни, я вам покажу и другие вещи. Господа, не желает кто-нибудь из вас помериться со мной французским или английским боксом? Молчат. Неужели никто так и не желает?
Андрэ хохотал от всей души, глядя на проказника.
— Итак, — продолжал Фрикэ, — бокс вам не надобен. Ну, а не возьмется ли кто-нибудь перепрыгнуть через трех лошадей, поставленных рядом?
Он смело схватил за повод одну из лошадей, стреноженных неподалеку, и повел было ее на открытую площадку, поросшую, словно газон, густой и короткой травой. Лошадь испугалась белого человека и встала на дыбы. Индейцы, заподозрив покушение на побег, окружили Фрикэ с угрозами. Тот обратился к старику и объяснил ему свое намерение. Добряк, испытывавший к юноше симпатию, знаками показал, что понял суть дела. Он сам подошел к лошади, взял ее за узду, успокоил свистком и знаком подозвал юношу, чтобы тот взял ее.
— Прыгать через одну лошадь — пустое ребячество, — сказал Фрикэ. — Не правда ли, Андрэ?
— Не всякий и это может, — отвечал тот.