— Как Дэн? — спросила она, внимательно посмотрев на Эльвана, и вдруг стала серьезной.
Вместо ответа Эльван махнул рукой.
— Что, Эль? Он все еще не узнает тебя?
— Не то, — сказал Эльван, беря девушку за руку.
— Так что же?
— Понимаешь, основные блоки памяти, к счастью, сохранились целыми…
— Чудесно, — хлопнула в ладоши Мари. — Значит, Дэн ничего не позабыл?
— Ничего. И давай-ка лучше о чем-нибудь другом… — сказал Эльван. — Погляди, какое сегодня море.
— Погоди…
Мари опустилась на замшелый валун, обхватив руками колени. Эльван сел рядом на жесткий вереск, скрестив по-турецки ноги.
— Ты, по-моему, чего-то не договариваешь, — тихо сказала Мари, глядя в одну точку. — А! Кажется, я догадалась. Закончили этот эксперимент? Со внушением?
— Угу, — промычал Эльван, сосредоточенно жуя травинку.
— Ничего не получилось?
— Не получилось.
— Расскажи подробней, Эль, — попросила Мари. — Представь себе, что мы снова в лекционном сферозале и ты, как всегда, разъясняешь мне что-то после лаборатории. Ох, как трудно было выслушивать твои длинные объяснения… И вообще, думаешь, легко было целый год изображать самую глупую студентку физического факультета?!
— Надо сказать, что это получалось у тебя довольно успешно, — сказал Эльван. — Настолько успешно, что я всерьез подумывал отчислить тебя. Шутка ли сказать — четыре раза сдавать дифференциальные уравнения!
— В этот-то момент я и перестроилась… Но в части передачи мыслей я действительно профан. Разъясни мне, профессор, — протянула Мари тоненьким голоском.
С края скалы, на которой сидели Эльван и Мари, открывался широкий вид на море. Кремнистые уступы, истерзанные ноябрьскими штормами, глядели угрюмо и неприступно. Беспокойное море швыряло на берег ледяные волны, и отсюда, с высоты, подвижная кайма прибоя казалась живой.
— Помнишь тот клочок перфокарты, что я нашел среди обломков Дэна?
— Предсмертные стихи Дэна? «Мне бы — чтоб одно сплошное утро…» Я же их наизусть!..