— Вы сказали, что хотите поговорить с ученым? — спросил он.
Я ответил резко, почти яростно:
— Да!
Он одобрительно улыбнулся и задал обычный вопрос:
— Вы хорошо видите?
— Прекрасно. Я вижу даже сквозь лес, облака…
Но я говорил слишком быстро, он кинул на меня беспокойный взгляд. Я повторил медленнее, чувствуя, что мой лоб покрывается испариной:
— Я вижу даже сквозь лес, облака…
— В самом деле! Это было бы просто необыкновенно! Ну а что вы видите, скажем, сквозь ту стену?
— Большой застекленный книжный шкаф, резной письменный стол…
— Верно, — сказал он с удивлением.
Несколько минут доктор молчал, затем произнес:
— Вы говорите с заметным трудом.
— Иначе меня не понимают, я произношу слишком быстро…
— Ну что ж, расскажите что-нибудь так, как вы обычно говорите.
Тогда я рассказал ему эпизод своего появления в Амстердаме. Он слушал предельно внимательно, с умным и сосредоточенным видом, какого я никогда еще не наблюдал у других людей. Он не понял ни слова из моего рассказа, но тем не менее смог сразу же сделать правильный вывод:
— Если я не ошибаюсь, вы произносите пятнадцать-двадцать слогов в секунду, то есть в три или четыре раза больше, чем может воспринять обыкновенный человеческий слух. Ваш голос гораздо выше всех слышанных мною голосов, ну а ваша мимика своей быстротой полностью соответствует речи. Если так можно выразиться, все ваше строение «быстрее» нашего.
— Я бегаю скорее, чем гончая, — добавил я, — а пишу…
— Правильно, — перебил доктор, — посмотрим ваш почерк.
Я нацарапал несколько слов на протянутом мне бюваре, первые слова еще можно было понять, но остальные были совершенно неразборчивы.