— …Борис попросил меня достать ему химикат, разрушающий бумагу, и я ему дала смесь с перекисью бензила, которая на свету активно окисляет целлюлозу…
— …Борис объяснял, что потерпевшие боятся милиции больше нас и заявлять не станут о «разгонах»…
— …Борис дал мне адрес дома и номер красного «Жигуля» и велел приклеить в паз заднего буфера пакетик. Я и приклеил ночью…
— …Где искать татарина этого, Рамазанова, нам написал из колонии Степан Танцюра. Мы за его женой и протопали на дачу в Кратово…
Я притворил за собой дверь в кабинет, сел за стол и почувствовал, как усталость навалилась на меня океанской толщей. Плыли в голове какие-то лица, слова, беззвучно разговаривал со мной Лыжин, жаловался мне Благолепов, искал поддержки Хлебников, бесновался Панафидин, щебетала жена его Ольга, скрипел зубами почерневший от горя и унижения Поздняков, и рушилась на глазах каменная стена несокрушимой души Ани Желонкиной, в немом ужасе плакала возлюбленная Лыжина…
Возлюбленная Лыжина. Вот отсюда началась много лет назад эта история. С ее любви и ее болезни идет отсчет времени. Она дала Лыжину силы и дерзость. А я ее никогда не видел. И, наверное, не увижу. Женщину, ради которой ученый сделал великое открытие — лекарство против страха.
Пройдет какое-то время, заводы начнут выпускать миллионы таблеток в цветных упаковках, и люди станут их глотать перед визитом к начальству, после работы, во время ссоры с женой, сократится выброс адреналина в кровь, нервы успокоятся, люди станут смелее, а оттого добрее.
Но ведь Поздняков не глотал сегодня таблеток, когда бросился на двух вооруженных бандитов? И Лыжин не принимал никаких транквилизаторов, когда оставил панафидинскую лабораторию, научную карьеру и заперся у себя, чтобы любой ценой получить метапроптизол?
Значит, есть еще какое-то лекарство против страха, которое в колбе не получишь? И адреналин в крови не властен над ним?
Пронзительно затрещал телефон. Я снял трубку.
— Тихонов? Это Хлебников говорит.
Я посмотрел на часы — двадцать минут четвертого.
— Я звонил вам домой — никто не отвечал, и я решил вам позвонить сюда.
— Слушаю вас, Лев Сергеевич.
— Лыжин очнулся. Если хотите, можете сейчас приехать.
И бросил трубку.
ГЛАВА 21
В палате горели ночники, и два желтых пятна от них симметрично застыли на полу и на потолке. Хлебников сидел у кровати и считал пульс Лыжина.
— Здравствуйте, Владимир Константинович, — сказал я.
Лыжин посмотрел на меня прозрачными глазами, застенчиво улыбнулся, еле слышно шепнул:
ebooksa