— Если вы хотите меня упрятать, то почему вам не сделать этого сейчас?..
— Я говорю не о себе, — возразил Шельбаум. — Речь идет о секретной службе, на которую вы работаете.
Ковалова продолжала, сидеть спокойно, но взгляд ее заметался.
— Вы вмешиваетесь в дело, которое вас совершенно не касается, — сказала она. — Вы полагаете, что можете заработать на нем политический капитал?
— Ничего, кроме хлопот, — ответил Шельбаум. — Но вы получите куда больше.
— Гадание в расчет не принимается, — сказала Ковалова.
— Я не гадаю, а лишь размышляю…
— К чему же сводятся ваши размышления?
— К тому, что вы работаете на двух хозяев. Дело становится еще более доходным, если его оплачивает и ЦРУ.
Рука Коваловой чуть-чуть сдвинулась вправо, к сумочке. Шельбаум не придал значения этому жесту.
— Вы преподносите мне все новые и новые сюрпризы, — сказала она. — Смею я узнать от вас, какую выгоду приносит наш разговор?
— По-видимому, вы хотите довести до конца то, что не удалось вашему другу Фридеману.
Ковалова спрятала руки на груди. «Возможно, так легче скрыть нервозность», — подумал Шельбаум.
— Не называйте его моим другом, — сказала она. — Я его просто не выносила.
Шельбаум кивнул и продолжал развивать свою мысль.
— Охотно верю. Он играл первую скрипку, вы же были всегда на втором плане. Лишь с его смертью вам представился случай проявить себя. Дело было достаточно важным. Копия ведь иногда может стоить не меньше, чем оригинал.
— Ах, копия. Поэтому я и устранила Фридеманов, а заодно и господина Деттмара?
— Я не прочь пофантазировать, — ответил обер-комиссар. — Вы меня вдохновляете. До сих пор я предполагал, что вы лишь рассылали анонимные письма.
Ковалова встала.
— Есть у вас ордер на арест или разрешение на обыск квартиры? Если нет, то прошу покинуть мой дом.