— Галина, давай свой стул, я его продам, вроде есть покупатель на твой старый стул.
— Я раздумала его продавать, Инесса Евгеньевна, мне на нем хорошо думается.
— А кто там у тебя по телефону говорит? Тарас дома сидит, ты чего такая лохматая, лицо красное…
— Я вам потом объясню, — сказала Галина и попыталась бывшую свекровь отодвинуть от двери.
— Ты чего, Галина, я тебе помешала?
— Нет, я стул не продаю, тема исчерпана.
— Галина, с кем ты там говоришь?! — прокричал Самсон и высунулся в прихожую.
— Галина, ты не одна! — вскричала Инесса Евгеньевна, — а как же мой Тарас?!
— Тарас деньги отдает вам? Значит, и живет у вас, а я сама по себе.
— Бабы, что за разборки, в такое время?! — зашумел недовольный ситуацией Самсон, — что за ерунду вы говорите?
Инесса Евгеньевна слабо, но стала соображать, видимо на ее гладиолусе очередной цветок распустился:
— Ухожу, ухожу, — сказала женщина и резко прикрыла входную дверь.
Тарас сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные, ему было очень плохо.
— Тарас, — сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала.
— Мама, ты, что-то сказать хотела? Галина продала тебе старый стул?
— Ей не до стула, я так поняла ситуацию в ее доме. Она его не хочет продавать, а ты откуда про стул узнал?
— Галина мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе.
— Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался.
— Тарас, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул?
— Мать, ты чего? Галина просила еще для шести стульев провести цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе?