— Другого такого места нет, — ответил я, вновь чувствуя подступающее отчаяние.
— Если это и в самом деле так… — начал Дорн, но голос его оборвался. Он был очень взволнован. Минуту спустя он, почти непринужденно, продолжил: — Даже если мы не победим, быть может, нам удастся помочь тебе задержаться на время… хотя пока я не вижу реальных путей. Словом, не особенно обнадеживайся, Джон.
— Не буду.
— Думаю, у тебя получится, — сказал Дорн. — Правда. И вовсе не потому, что я сейчас немножко пьян и очень люблю тебя. Тебе многому надо научиться, но ты — прилежный ученик. Ты схватываешь все проще и легче, чем я, когда старался постичь вашу страну. По сравнению с тобой я — провинциал. Но пока ты, да прости мне, слишком мягок.
— Мягок? — переспросил я, уже с интересом.
— Мы причинили тебе столько боли! У меня нет сейчас готовых рецептов, но постарайся понять наш образ жизни, и ты возмужаешь! Все дело не в тебе, а в твоей проклятой работе. В тебе заложено все необходимое. Ты действительно — один из нас!
Я окончательно оттаял, чувствовал себя счастливым, но все еще пытался сопротивляться.
— Я до сих пор не уверен, захочу ли.
— Ладно, подожди, пока будешь уверен.
Слова Дорна прозвучали несколько загадочно. Он рассмеялся.
— Я сказал, тебе нужна ферма и еще кое-что, чего тебе хочется, но что никак тебе не дается. Не знаю, хорошо ли ты сейчас соображаешь, но я скажу. Конечно, есть разные мужчины, и у некоторых бывают желания…
— Не надо! — прервал я его, догадавшись, что он имеет в виду женщин — других женщин.
— И в этом ты должен быть уверен, — с расстановкой произнес Дорн, — прежде чем обречь себя на бесплодие.
На несколько мгновений мы оба полностью протрезвели.
Дорн налил еще вина.
— Это было бы еще хуже, — сказал он.
— Да! — воскликнул я. — Ведь она может умереть.
И снова всё вокруг подернулось дымкой, сквозь которую я видел, как Дорн медленно покачал головой.
— Ее смерть как заход солнца, — сказал он наконец. — И для меня со смертью Некки навсегда зашло бы солнце и мир превратился бы в груду пепла… Но я не то имел в виду. Ты потерял Дорну, потому что она сама так захотела, и в этом есть некая справедливость. Но гораздо хуже — отвернуться от любимой женщины, когда она вверится тебе. Так случилось со мной.
Казалось, воздух в комнате звенит от напряжения. Предметы стали медленно вращаться вокруг меня. Это было темное и страшное дело, сути которого я был сейчас не в силах понять.