Отвечали:
– Красная армия.
– А мы – кто?
– В данный момент мы так слабы… Вот если всех слабых в один кулак…
– Надо не отсиживаться в болотах, а готовиться к наступлению и в подходящий момент перейти в решительное наступление, – высказал свою правоту начальник штаба Северо-Восточного участка обороны.
Большинство членов реввоенсовета приняли сторону генерала Самойло и об этом же телеграфировали в Москву непосредственно Председателю Совнаркома Ленину.
Реакция Ленина была однозначна:
– Кандидатуру, предложенную Троцким, – отклонить. Товарищу Самойло принять командование армией.
На грядущие события Александр Александрович глядел с дальним прицелом. Когда полководец знает свой маневр, он уже наполовину выиграл сражение. Да плюс железная воля полководца, воспринятая войсками, – вот и еще одна, притом весьма существенная, составная победы.
Будучи слушателем Академии Генерального штаба, офицер Самойло штудировал Полевой устав Российской армии. Там черным по белому было записано: оборона – вид боя для накопления сил и средств к переходу войск в решительное наступление.
А как из глухомани перейдешь, когда оттуда скрытно не выдвинуться? Еще на марше противник расстроит боевые порядки. У него преимущество в авиации.
Уделили внимание и воздушному флоту.
– Авиация привязана к аэродромам. Аэродромы – около Архангельска.
– Александр Александрович, не будьте наивны, – возражали ему – Интервенты не ограничатся Архангельском. Они пришли сюда, чтоб оккупировать всю губернию, а может, и весь Русский Север. Через неделю, если не раньше, сюда нагрянут англичане с американцами, – предупреждал комендант штаба Северо-Западной завесы, а затем начальник разведки 6-й Красной армии Матвей Лузанин.
– Зачем интервентам Шенкурск?
На этот вопрос командующий отвечать не стал. Он уже знал: в штабе интервентов решался вопрос большой политики. Из Лондона и Вашингтона запрашивали у генерала Пула, как скоро будет ликвидирована советская власть в Архангельской губернии?
Доложить, что почти весь Северный край находится под управлением экспедиционного корпуса, значит ничего не сказать. Пространство без населения – еще не губерния. Управление там, где есть кем управлять. В северной части губернии – безлюдье. И все-таки и там люди живут, обслуживают сами себя, и называются они самоедами. От них, дескать, никакого проку. Люди, считай, каменного века.
А вот на юге губернии, по берегам таежных рек – по Северной Двине, по Онеге, по Мезени – какая никакая, а – цивилизация, и люди не из каменного века: мореходы – первооткрыватели неведомых земель. Уже не одно столетие они пользуются современными орудиями труда, постигают науки, открывают законы химии и физики, сочиняют философские стихи.
Этих людей, рассуждали пришельцы, и надо приучать трудиться на цивилизованный Запад – колонизировать земли руками самоедов, как едко шутили сами русские, на чужом горбу в рай…
От самоедов у них осталось разве что название да узкие, чуть-чуть раскосые глаза. Из года в год все больше в них славянской крови, все больше русского ума.