– Отдыхай, присматривайся. Как рана? Сильно беспокоит?
– Терпимо… Маленько саднит. Может, на погоду.
– Смотри, чтоб рана не открылась. Со мной такое было. Загляни в госпиталь. Там врачи опытные. Я предупрежу.
Он заглянул, и чуть было себя не выдал. Выручило солдатское обмундирование. В перевязочной наткнулся на человека, который весной плыл вместе с ним на «Олимпии». На нем была форма русского офицера инженерных войск, но не военного врача.
Так и не показав свое ранение, Сергей вернулся на квартиру. Нужно было дождаться отца и спросить, как давно этот человек работает в госпитале военным врачом?
В тот день отец так и не появился. Но удалось поговорить и ближе познакомиться с комендантом штаба. Матрос Лузанин прибыл из Питера в одной команде с Павлином Виноградовым. Вскоре Павлина, как толкового организатора, избрали в губисполком, а Матвея Лузанина, сигнальщика эсминца «Стремительный», по рекомендации Александра Самойло назначили руководить хозяйственной частью губернского совета вместо эсера Колунцева, расстрелянного за продажу красноармейского обмундирования. По совместительству Лузанин исполнял обязанности коменданта штаба Шестой Красной армии.
Относительно Лузанина отец сказал Сергею:
– Матвею можно верить. Честный, и любовь к Родине у него в крови. К врагам беспощаден. Даже слишком.
О Матвее Лузанине в армии ходили противоречивые слухи и даже легенды. Пойманного агента он умел разговорить, что тот раскрывал перед ним все тайники своей души. Да, собственно, агент без многословия раскрывался, достаточно было Матвею сказать:
«Если не соврал, оставлю тебя служить при штабе. А коль соврал, не обижайся».
При этом он похлопывал тяжелой, как свинчатка, ладонью по деревянной кобуре маузера.
Расстреливал редко. Подследственные уже были наслышаны о необыкновенных методах допроса, надеялись на снисхождение: чистосердечное признание расценивалось как шанс сохранить себе жизнь, а в отдельных случаях – и свободу. Уличенные в шпионаже тоже хотели жить. И Лузанин предоставлял им такую возможность. Если соврал – пуля в лоб, сказал правду – служи трудовому народу на страх врагам революции. По документам Миненков был призван в Красную армию в феврале 1918 года Саратовским горвоенкоматом, зачислен в гарнизонный госпиталь города Котлас в марте того же года. Документы достоверные.
– Миненков, если это Миненков, приплыл на крейсере «Олимпия» в конце мая этого года, – стоял на своем капитан Самойло. Забывчивостью капитан не страдал.
Комендант был непреклонен. Он лично поднял картотеку, выписал на отдельный листок номер приказа и число, когда врач приступил к исполнению своих обязанностей.
– Так что вы, Сергей Витольдович, ошиблись относительно военврача Миненкова, – заключил комендант.
– И все же…
Это «все же» заставило коменданта пойти капитану навстречу:
– Если настаиваете, проверим еще раз.
Пришлось в отсутствие военврача Миненкова осмотреть его личные вещи. Все вещи были из России, за исключением пары шелкового нательного белья. Служивые люди высокого ранга, чтоб избежать педикулеза, носили шелковое нательное белье.
Подозрение на шпионство Миненкова вроде отпало. Уже на следующий день комендант, придавленный текучкой, как будто об этом забыл. Но, будучи дотошным чекистом, он все-таки помнил. Встретившись с Сергеем на крыльце штаба, осторожно спросил:
ebooksa