— Значит, выследили нас, Андрей Васильевич?
— Выследили, Паша.
— Доработались… — процедил Павел и, взяв со стола пистолет, сунул его за пояс брюк.
Давно, очень давно Сердюк не испытывал такой растерянности. Перед его глазами прошла вереница людей — Теплова, Петр Прасолов, Мария Гревцова, Саша. Кто выслежен? Может быть, их уже схватили, может быть Теплову (почему-то он подумал именно о ней) терзают сейчас в гестапо… И во всём виноват он. Значит, плохо соблюдал конспирацию, не оправдал доверия партии.
В изнеможении от этих дум он опустился на стул. «Нет, сегодня их не возьмут, — мелькнула мысль. У них другой план: захватить всех. Это ясно. Иначе меня схватили бы первым. Значит, есть время для размышления, для действий».
— Ещё поработаем, — тихо, как бы про себя, сказал он. — Слушай, Павел. Передай Тепловой приказ от моего имени — немедленно уйти к Крайневу.
— Через линию фронта?
— Она знает куда.
— А я?
— Ты тоже с ней.
— Я останусь. Меня ведь только тайные агенты видели, а они в гестапо не ходят. У вас на явке я за последние два месяца первый раз.
— Возможно, тебя сегодня и выследили.
— Ну да, усмехнулся Павел, — меня выследят! Я дворами сюда шел — дворами и уйду.
— На улице встретят.
— Тогда вот этот пущу в ход. — Павел выразительно похлопал себя по бедру, где за поясом был спрятан «ТТ», который, ввиду чрезвычайных обстоятельств, решил не отдавать Сердюку.
Андрей Васильевич с нежностью и тревогой посмотрел на паренька:
— Согласен при одном условии. Поселишься в кочегарке и будешь там дневать и ночевать.
— Идет! — обрадовался Павел. — Меняю хату на кочегарку. От гестаповцев лучше всего прятаться в гестапо. А вы?
— Я и Пырин пока останемся. Надо, Паша, предупредить ещё одного товарища. — Сердюк думал о радисте. — А то придет в мастерскую на явку — и прямо в лапы… — И вдруг подошел к Павлу вплотную: — А ну-ка, давай оружие.
— Андрей Васильевич, Андрей Васильевич! — скулил Павел.