— И что? — спросил Клешков.
— Надо узнать: зачем?
— Попробуй узнай.
Гуляев сложил вторую книгу: она была растрепанная, пухлая, без обложки.
— И какого черта, — он взглянул на товарища с обидной усмешкой, — какого черта ты пошел в угрозыск, если с самого начала знаешь, что ничего не откроешь?
— А я не сам пошел, — озлобленно огрызнулся Клешков. — Я по комсомольскому набору. А вот ты, если такой умелый, скажи, что ты открыл.
— Открыл, что часовщик — личность сомнительная, — сказал Гуляев, глядя на вишневое деревце, постукивающее в окно от порывов ветра. — Открыл, что убили его после допроса...
— И-ди ты! — издевательски восхитился Клешков.
— Не заметил? — И Гуляев прошел в соседнюю комнату.
Клешков вошел за ним.
— Гляди. — Гуляев распахнул рубаху на убитом и, вытянув из-под брюк, задрал ее вверх. Бок мертвеца был весь в рубцах.
— И на спине то же самое, — сказал Гуляев. — Значит, чего-то от него хотели. Это раз. Во-вторых, что-то искали: все ящики выдвинуты в столе, буфете и комоде.
— Это-то ясно, — самолюбиво сказал Клешков. — Они вон и сапоги его утащили. Видно, грабить явились. Может, у него золотишко водилось. А то и брильянты.
Гуляев долго смотрел на ноги убитого.
— Да, — сказал он, — этого я не учел. Простые грабители. Даже сапоги унесли.
— Простые не простые, — сказал Клешков, — а надо еще на месте работы проверить. Он на базаре в будке часы чинил.
— Давай я туда поеду, — сказал Гуляев, — а ты тут еще раз все осмотри — и тоже туда.
— Ладно, — сказал Клешков, — мотай, а я тут покопаюсь,
Гуляев взял обе книги, завернул их в бумагу, лежавшую на полке, и пошел к выходу.
— Соседей обязательно опроси, — сказал он, поворачиваясь от двери.