Боком, не сводя глаз с зеленых досок, Степан проскользнул в приоткрытую дверь подвала. При этом со злорадством подумал: «Велел наблюдать — пожалуйста...»
В коридоре стояла огромная, коричневого дерева вешалка. На ней круглый год висел рыбацкий тулуп Сурена Давидовича, тоже огромный, до пят.
«Получай свой главный полдень», — подумал Степан, забираясь под тулуп. В кладовой молчали. Сколько времени Верка будет бегать за платьем? Если Малгося пришла из школы и если сразу даст платье — минут двадцать. Пока прошло минут пять. Сур, наверно, обходит подъезды. Только бы Верка не нарвался на него. Малыш все выложит дяде Сурену — и пропала затея с Малгосиным платьем.
Малгося Будзинская — девочка из нашего класса. Она полька, ее зовут по-настоящему Малгожата. Штуку с переодеванием они со Степаном уже проделали однажды, под Новый год, — поменялись одеждой, и никто их не узнавал на маскараде.
Степка здорово волновался, сидя под тулупом. Решил посчитать, сколько раз за сегодня пришлось прятаться. Раз десять или одиннадцать — сплошные пряталки. За вешалкой скреблась рыжая крыса.
— Блюдце не посылают, — проговорил за стеной Рубченко — Пятиугольник. — Рискованно. Над нами проходит спутник-фотограф.
— Будьте счастливы, перестраховщики, — сердито отозвался Киселев.
Рубченко засмеялся: «Э-хе-хе».
Степка слышал, как он повернулся на кровати и как заскрипел табурет-развалюха под Киселевым.
— А ты не гогочи, — тихо проговорил Киселев. — Забываешься...
— Виноват, — сказал Рубченко. — Виноват. Капитану Рубченко не повезло, а монтеру Киселеву пофартило.
— Ты о чем это?
— Да я так...
— О чем, спрашиваю?!
— Один стал Углом, а другой — Пятиугольником, — пробормотал Рубченко.
— Потому и сидишь в низшем разряде, — наставительно сказал Киселев, — что путаешь себя, десантника, с
— Молчит.
Киселев выругался. Рубченко заговорил приниженно:
— Я, конечно, Пятиугольник... всего лишь...
— Ну-ну?