– Представляете, будет этот гаденыш сидеть во главе стола со своей богатой грымзой, а мы вокруг бегать и улыбаться. Фу! Кошмар какой! – это сказала Ольга, официантка лет тридцати пяти, год назад брошенная мужем.
– Нельзя этого допустить! – яростно поддержала коллегу Маринка. – Надо бойкотировать эту свадьбу! Идите, Наталья Григорьевна, к директору и заявите от имени всего официантского состава, что мы эту свадьбу поганую обслуживать не будем!
Все одобрительно загудели. Наталья Григорьевна утерла слезы салфеткой, припудрила лицо и тяжело встала с дивана:
– Правильно говорите, девочки. Что, в Ежовске других ресторанов нет? Вон пусть в «Чародеях» гуляют! Так и скажу. – Она встряхнулась и решительно вышла из подсобки. Все остальные стали горячо обсуждать, какой негодяй этот Володька – ведь нарочно глумился над всеми, ходил с кислой рожей, как будто завтра прямо помрет от любви своей несчастной. А мы стелились перед ним от жалости: «Володечка, Володечка». Искренне волновались. А он… В души нам наплевал, Иуда!
Обсуждение шло по нарастающей, и когда уже приступили к рассмотрению разнообразных вариантов мести моему бывшему сожителю, в подсобку вернулась Наталья Григорьевна.
– Послал в жопу, – с ходу объявила она. – И еще добавил: «Будете обслуживать по высшей категории. Все тузы города будут, даже мэр». Если кто чего выкинет, сказал, придушит на месте собственными руками. Сегодняшний срыв смены он, так и быть, прощает, потому что все бабы – дуры заполошные, но если кто чего вякнет на эту тему, уволит на хер без выходного пособия.
Наталья Григорьевна плюхнулась на диван и приказала:
– Маринка, беги в кладовку к Славику, принеси выпить чего-нибудь дорогого, а вы, девки, закуси понабирайте. Будем пить! Без алкоголя такое унижение не пережить!
И девки мгновенно метнулись исполнять приказ. Ну и стали выпивать, именно не напиваться, а тихо выпивать. Эмоциональная возбудимость как-то от коньяка улеглась. Все рассказывали истории своих несчастных любовей, но не надрывно, а просто печально. Мне наливали мало, и я сидела в окружении усталых добрых женщин и всех их любила. Слезы иногда текли, но я уже не понимала: от обиды они или от умиления. Потом незаметно перешли к пению. Песни в основном были о несчастной женской доле. Некоторые, надо сказать, пели прекрасно, с очень большим чувством. И вдруг Наталья Григорьевна сказала: – Сейчас спою песню своей молодости, любила я ее очень. Не помню уже, кто исполнял, но крутили часто и по радио и по телевидению. Она прямо про тебя. И запела:
И еще два куплета. Когда она закончила, все посмотрели на меня. Слезы-то плавали в моих глазах, но я была абсолютно спокойна, и сказала: – Давайте споем эту песню на его свадьбе. Мол, подарок от коллектива ресторана жениху!
– Здорово! – восхитилась брошенка Ольга. – Это ты здорово придумала!
– Только надо хорошенько отрепетировать. Я на аккордеоне буду играть.
Все очень обрадовались этой затее, решили завтра же собраться на репетицию, а сейчас идти по домам. Марина пошла меня проводить, мы взяли с ней такси ради такого случая, и она осталась у меня ночевать – «чтоб чего не вышло». Проснулись без всякой головной боли, бодрые, и пока Маринка жарила яичницу, я стащила с антресоли аккордеон и вытерла с него пыль.
– А ну сбацай чего-нибудь, – попросила Маринка.
Я попробовала пробежать пальцами по клавишам и поняла, что ни пальцы, ни клавиши меня не слушаются.
– Да, – огорчилась Маринка, – прямо скажем, не шедеврально.
– Ничего, – ответила я оптимистично, – терпение и труд всё перетрут!
И это оказалось чистой правдой. Я, не жалея сил, репетировала на инструменте, и вскоре пальцы обрели былую беглость, ну, может, и не былую, но играть я стала вполне сносно.
Параллельно шли спевки. Являлись все, даже у кого смены не было, и являлись с удовольствием. Так что вскоре номер был готов. Я солировала, а припев уже пели все вместе. До свадьбы оставалось еще четыре дня, и мы, боясь потерять энтузиазм, с ходу выучили еще и «Свадьбу», чтобы никто ничего не подумал. То есть мы жаждали, чтобы, наоборот, подумали, а мы им сразу вторую: «Широкой этой свадьбе было места мало…» Какие претензии? Самодеятельность.
День X настал, началась свадьба. Зал разукрасили, как положено, цветами и воздушными шариками, меню было бесконечным. Мы вырядились в парадную форму, сделали прически и косметики на лица наложили раза в три больше, чем обычно. Все официантки жутко волновались перед премьерой номера. Уже и забыли, ради чего он был затеян – чтобы таким образом отомстить гаденышу Володьке. На Володьку никто даже не смотрел, всем было на него плевать; женщины-официантки метали тарелки как заведенные, время от времени спрашивая друг друга истеричным шепотом:
ebooksa