— Зуб от бороны… Да, а что?
— Перед вами партизанская мина! Вы разве не знаете, что я отдал приказ боронить дорогу? А-а, понимаю, вы же болели. Но каков результат, а? Баба её увидела на дороге. Дождем размыло, понимаете?
— Вы мне разрешите осмотреть?
— Конечно! Запал сапер вынул. Можете смотреть сколько угодно. Сегодня же я прикажу её отправить в Брянск! Я должен извиниться перед вами за то, что не отпустил вас туда. Но поймите мое настроение.
Соколов взял мину в руки. Килограмма три весу. Она, несомненно, была самодельной, но изготовлена неплохим мастером. Соколов обратил внимание на то, что уголки железных планок тщательно запилены, а под головки болтов аккуратно подложены шайбы.
— Завтра тоже будут боронить? — медленно спросил Соколов.
— Яволь! Пока партизаны не поймут, что все бесполезно! Я понимаю, вам жаль тех, кто будет боронить. Но во всем виноваты партизаны. У меня нет выхода. Я должен достроить аэродром.
— Скажите, господин комендант, что будет потом со всеми этими людьми? — Соколов показал за окно, где сквозь струи дождя темнели избы.
Штубе нахмурился. Потом, словно бы опомнившись, заулыбался.
— Вам я скажу. Эти люди могут понадобиться на другом строительстве.
— Итак, их выселят?
— Но здесь будет военный аэродром! — воскликнул Штубе. — Это естественно!
— Их увезут в Германию? — не отступал Соколов.
— Возможно, — быстро отрезал Штубе, показывая, что разговор ему перестал нравиться. — Предложить вам кофе, господин инженер-механик?
— В другой раз, если позволите. Большое спасибо за обед.
— Вам все ещё плохо?
— Да. Я пойду полежу? — полувопросительно сказал Соколов.
— Я вас не задерживаю, — сухо ответил Штубе. — Но завтра прошу заняться самоходкой, если вам станет лучше!
Соколов, прежде чем лечь, решил обойти мастерские. Все было в порядке. Станки работали как всегда.
— Самоходку ему подавай, — проворчал Соколов, чувствуя, как озноб снова сотрясает его. — Немного подождете, господин комендант! Мы ещё ею займемся!