Фляжек не было ни у того ни у другого, и по блестящим разводам на лицах, выпа-ренных белых пятнах на майках и даже штанах, сухим губам я понял: мальчишки не пили с утра. Да, тяжеловато в такой день. И глупо.
Они смотрели на меня, на то, как я подхожу, похожими серыми с золотистыми искрами глазами, и я понял, что это - мои земляки. У белорусских детей, выросших при тоталитарном режиме "батьки", не бывает таких глаз - настороженных глаз людей, ____________________________________________________________________________________________________________________1. Бей, барабан! (англ.)
3.
ждущих от мира взрослых только пакостей и бед. Такие глаза массово появляются толь-ко в демократических странах, когда в силу основного демократического принципа "де-лай, что твоя левая пятка захочет", homo homine lupus est (1.) У длинноволосого это было заметно чуть меньше, а рыжеватый смотрел практически взглядом волчонка. Собствен-но, я их понимал. Они видели молодого мужика в полувоенном, пропылённого, с рюкзаком, к которому прицеплены палатка и коврик, с ножом и топориком на поясе, в несокруши-мых, тоже серых от пыли "берцах" и с чёрным беретом, заткнутым под погон: кто его знает, что ему надо-то?
Я решил взять инициативу на себя.
- Приветствую вас на территории свободной Беларуси, земляки, - я поднял над плечом правую руку и добавил: - Хау. Или Рот Фронт, как пожелаете.
Они переглянулись слегка растерянно. Коротко стриженный пожал плечами. Длин-новолосый наклонил голову:
- Добрый вечер...
- Очень точно отмечено, - согласился я. - Вечер. Может быть, вы меня обрадуете и скажете, что идёте в находящуюся в паре миль отсюда корчму, где наливают эль и на-резают жареный окорок как раз к вашему приходу?
Мальчишки опять переглянулись и неуверенно посмеялись. Видимо просто потому, что пошутил взрослый. Я пояснил:
- Таверна - это "макдональдс" по-старинному. Его так при динозаврах называли, - на этот раз смех был искренним и громким. Я начал закреплять успех: - Я не убийца. По кра-йней мере, не сейчас, сейчас я в отпуске. Я так же не маньяк, если не считать нездорово-го пристрастия к мальчикам... - они заморгали, придвигаясь ближе друг к другу, и я про-должал: - Я обожаю их воспитывать, встретив на вечерней дороге. Как правило, воспи-тываю, пока они не сбегут от меня в армию, но вы, судя по всему, бежать уже не може-те... Так как насчёт таверны?
- Не, таверны тут нет, - пояснил длинноволосый. - Мы хотели в лесничестве заноче-вать, а его тоже всё нет и нет...
- Мда, - я поднял брови. - Судя по моей карте, до лесничества ещё около тридцати ки-лометров, так что заночевать там вы никак не сможете. Даже если побежите бегом. Вы летать не умеете?
- А вы туда идёте? - впервые подал голос коротко стриженный, игнорируя мою шутку. Я кивнул и пояснил:
- Но вообще-то я собирался устроить привал у ближайшего родника. Правда, пока род-ников не видно, но как знать?.. Так что? Я могу поднажать, сделать вам ручкой и мы ра-зойдёмся, как в море корабли, а завтра, может быть, встретимся в лесничестве... если вы правда идёте туда. А можем прошагать ещё сколько-то - и начать устраиваться на ночлег.
Они переглянулись опять и о чём-то зашептались. Я запретил себе слушать, хотя с моим слухом вполне мог. Наконец длинноволосый вызывающе и прямо сказал, тем самым выдав свой страх - вопрос был искренний и потому глупый:
- Вы нас не убьёте?
- Кино, - вздохнул я. - Серия сороковая... Мальчик. Если бы я хотел вас убить, я бы уже сделал это. И потом, кто мне мешает вас обмануть, сказав "нет"? Вы или верите мне - или адьё, ма шер ами.
- Мон шер, - поправил длинноволосый. - Ма шер - "моя дорогая". Вообще-то вы правы... А вы зачем в лесничество?
- Контрвопрос, - поднял я палец. - А вы зачем? Может быть, вы - знаменитые малоле-тние братья-маньяки Гоп, Саша и Паша, которых вот уже пять лет разыскивает мили-ция Мелитополя за изнасилование сорока постовых собак? Вы знаете, где Мелитополь? __________________________________________________________________________________________________________________