- Мы понимаем, - вздохнул Вован и почесал нос. - Мы тоже про
это думали... Знаешь, как страшно бывает? -вдруг совсем по-дет-ски признался он. - Вот, за последний месяц больше десяти чело-век наших сожгли заживо, даже неизвестно, кто... Но мы не дере-
94.
венские, понимаешь? Просто не знаем, как за это браться, да и привычней в городе, если честно... Хоть как-то, а живёшь.
-- - "Живёшь"! - сердито передразнил Генка и охнул - неловко ше-
вельнулся и колено вспыхнуло болью. - На поживу ментам, педуль-никам и маньякам?! Сам-то слышишь, что говоришь? Вон, о млад-ших подумайте, у них-то какое будущее?! Вы же русские ребята, вам не тошно так существовать, не тошно видеть, как в вашей же стране на вас, как на грязь смотрят?!
-- - Да в какой нашей стране... - начал Вован - Она наша, что ли?
-- - Да, ваша! - сказал Генка зло. - И моя. А чья же - этих сволочей
наверху, что ли, черноты разной да политиков?!
-- Если бы мне оружие дали, - вдруг сказал Белый, - я бы пошёл
обратно в Эстонию и убивал. Всех. Констеблей, военных, просто их людей...А если бы мне сказали, кто маму и папу...я бы живой бом-бой стал.Мне бы только взрывчатку и показать, где эти,кто убивал. Мне уже всё равно, я не человек. А так хоть отомстил бы. Я пробо-вал узнать,даже специально подстилался несколько раз под разных там... Без пользы...
И он глянул на Генку такими глазами,что тот обмер.Это были страшные глаза.
-- Пошли спать, - встал Вован. - Костёр тушите...Надь, дай ему, -
он кивнул на Генку, - бинт эластичный, там был у нас...И забинтуй ему колено...
...Генка проснулся от холода. Он долго смотрел на низкое чё-рное небо. Нога тупо мозжила. Ребята спали вокруг. Когда Генка сел, Вован тоже открыл глаза.
-- Уходишь? - спросил он.
Генка молча достал из кармана пакет, разорвал обёртку. Там были пятисотенные.Не его.Он достал шесть и положил на холодную трубу,проходящую под потолком.И увидел, что проснулся и тот ме-лкий, который вчера весь вечер смотрел на него.
-- Не уходи, - попросил он. - Без тебя страшно.
-- А со мной нет? - удивлённо спросил Генка. Мелки покачал голо-
вой. - Ты же меня не знаешь совсем.