-- В медпункт я испугалась, - честно сказала девчонка. - Подума-
ла - а вдруг у тебя что-то... серьёзное.
-- А не пришла почему? - Генка присел к столу. - Когда уезжал? -
он заглянул под полотенце, там была большая тарелка с картошкой и котлетами, вишнёвый морс в кувшине. Есть хотелось жутко, до спазмов в желудке, но он опустил полотенце и повторил вопрос: - Не пришла почему?
Надька опустила глаза. И сказала:
-- Я подумала... ты там, на речке... ты просто меня пожалел... и...
Она тихонечно,дрожаще вздохнула,не поднимая глаз. И Ген-ка вдруг ощутил что-то... что-то, не имевшее названия. Нежность? Жалость? Нет... и да, и нежность, и жалость... и ещё кучу всего, та-кую огромную кучу смешанных чувств, что он отчаялся подобрать
108.
ей название. Он просто встал, сделал два шага вдоль стола, при-сел, подогнув колени (боль толкнулась всё-таки), возле ног Любэ и положил голову ей на голые колени. Закрыл глаза. Ладонь девчон-ки легла на волосы, перебрала их.
-- Значит, правда... - тихо сказала Надька. - Значит, не сказка...
-- Сказка, Надь... - прошептал Генка. Она тихо засмеялась, играя
с прядями волос, потом сказала:
-- Голову тебе надо помыть... В бане недавно был, да вы там, я
знаю, только вениками друг друга лупите да идиотничаете... Са-дись есть и иди ложись. Димка сказал тебе, какой день завтра?
-- Мгм... - Генка сел, охнул, пожаловался: - Болит... Хороший
день.
-- Вот и пойдёшь отдыхать.
Генка не очень помнил, как ел. Он начал засыпать прямо за столом, в глаза как будто налили клею. Стоило свести веки, как об-рушивалась какая-то круговерть, затягивавшая вглубь.
-- Пойдём. - в очередной раз заснув, он почувствовал, как Надька
помогла встать и послушно зашагал за ней, а точнее - поволокся рядом с нею. Потом он оказался в постели под простынёй, и голос Надьки сказал в темноте: - Я тут посижу, около тебя.Хочешь,спою?