-- Если встретим - я любой катер в одиночку на абордаж возьму,
- и начал дозаряжать подствольный магазин обреза,приговаривая: - И пусть... хоть одна сука... за оружие... схватится... хоть одна... я только спасибо... скажу...
...Понтон шёл медленно, вода шуршала по бортам, на кото-рых устроились Мачо и Генка. Юрз уселся на корме, а Диман, сидя на носу, перебирал бумаги из кейса - очевидно, он покидал их туда без разбору, перед этим взломав замок. Большинство Диман швы-рял обратно, но некоторые убирал под костюм.
-- Что там? - спросил Генка, чтобы отвлечься от выкручивающей
его жалости и тоски - освобождённые сидели тихо, неподвижно и доверчиво, только Колька постанывал, когда от качки задевал спи-ной борта или сидящих рядом. Дети... Изначально беззащитные, зависящие от взрослых существа,на которых чаще всего не подни-мается рука даже у уголовника, даже у солдата вражеской армии. Те, кто должен прожить свои годы весело и открыто, потому что во
146.
взрослой жизни так и так хватит тяжести и несправедливости. Так как же можно... как же можно... Только за то, что они - русские! Только за то,что в их стране у власти безвольная и трусливая слизь! Они же всё равно - дети!
Себя Генка уже давно ощущал взрослым.
-- Буклеты, проспекты, образцы расценок, - Диман поднял глаза.
- И ещё кое-что. Какие-то реквизиты и образцы контрактов... Это я Нико отдам. Подозрительные они какие-то, если честно, а в чём дело - не пойму, - он вздохнул, ударил ладонью по одному из лист-ков: - Ну вот какие дела у публичного дома могли быть с этой фир-мой? - и он продемонстрировал Генка бланк с логотипами знаме-нитого фармацевтического концерна.
-- Я, кажется, знаю, какие, - сказал Генка, холодея. - Не догады-
ваешься?
-- Не... - Диман посмотрел изумлённо. И вдруг округлил глаза в
прорезях маски:
-- Ты думаешь?!. - он охрип. - Но это же известнейшая фирма!
-- Странно от тебя такое слышать, - Генка хотел сплюнуть, но по-
мешала маска. - Пусть Нико проверяет. Но я уверен, что это ещё и разделочная контора. Приют убогого чухонца! - и Генка отпустил тяжеленное матерное ругательство в три колена.
На дне понтона захихикали несмело, потом - засмеялись гро-мче. Кажется. Они начинали верить, что ужас кончился...
...В виду берега утопили обрезы, патронташи и кейс с нену-жными бумагами. Из так и не рассеявшегося тумана выступил ав-тобус с неброскими знаками монастыря.Возле него высилась фигу-ра священника.
Спасённых ждали.Это значило, что для них и правда всё за-кончилось.