К Луксору мы добрались почти в сумерках. У въезда нас ждал импровизированный шлагбаум. Я ехал в хвосте колонны, и не сразу понял, в чем дело. Однако, когда шум дошел и до нашей машины, я сообразил, что необходимо идти разбираться в чем дело.
– Что случилось?
Даже в темноте было видно побагровевшее лицо Хеммета. В ответ на мой вопрос он кивнул в сторону долговязого феллаха в сильно поношенной рубахе, грязной чалме и обмотанного патронными лентами, за которые было заткнуто несколько устрашающего размера кинжалов. Под мышкой он сжимал длинную пехотную винтовку. За спиной постового виднелась хижина, из окон и дверей которой с любопытством выглядывало еще несколько лиц дополненных винтовочными стволами.
– Этот тип спрашивает у меня пропуск. Зачем ему пропуск? Он же даже читать не умеет…
Судя по флегматичному лицу феллаха, ни по-английски, ни по-итальянски он не понимал. Пришлось вспомнить мои познания в арабском.
– В чем дело, милейший?
Шлагбаумохранитель оживился.
– Пропуск. Нет пропуска, нет дороги. Нет дороги, есть арест. Есть арест, есть тюрьма…
Похоже, и на родном языке красноречие не было его сильной стороной.
– Какой пропуск, – я сделал невинное лицо, – мы не знаем ни про какой пропуск. В Коссейре нам говорили…
– Здесь не Коссейр. Здесь Луксор, – бесстрастно отрезал постовой, – все приезжие должны иметь пропуск.
– А где его можно получить? – поинтересовался я.
– У писарей Гамаль-бея, да продлятся его дни…
– А где можно найти писарей?
– Там, – он махнул рукой куда-то за шлагбаум.
– Но для этого мы должны сначала туда проехать, – деликатно заметил я.
– Нет пропуска, нет дороги.
– Но как мы получим пропуск там, если мы не можем туда проехать? – воззвал я к здравому смыслу часового.
Феллах задумался. На его смуглом лице отчетливо проступили следы напряженной мысленной работы. Наконец, он ответил.
– А я почем знаю? Нет пропуска, нет дороги.